Алексеев Владимир Николаевич – командир 3-го дивизиона бригады торпедных катеров Северного флота, капитан 2-го ранга.
Родился 26 августа (8 сентября) 1912 года в селе Кимильтей Кимильтейской волости Нижнеудинского уезда Иркутской губернии (ныне Зиминского района Иркутской области). Русский. Сын деятеля революционного движения, Героя Социалистического Труда . В детстве жил в городах Сретенск (ныне Забайкальского края), Чита, Иркутск, Киренск (ныне Иркутской области), Красноярск и Москва (с 1922 года). Во время школьных каникул работал матросом на Чёрном море: в июне-августе 1927 – на парусно-моторном судне «Галатея», в июне-августе 1928 – на парусно-моторном судне «Вулан». В 1929 году окончил 9 классов школы в Москве. Продолжал работать матросом: в июне-ноябре 1930 – на учебном парусном судне «Ломоносов», в марте-ноябре 1931 – на пароходах «Карл Маркс», «Трансбалт» и «Сибирь», в апреле-декабре 1932 – на пароходах «Каменец-Подольск» и «Харьков».
В 1932 году окончил судоводительное отделение Ленинградского морского техникума (ныне город Санкт-Петербург). В 1932-1933 – 3-й помощник капитана теплохода «КИМ» (Советский торговый флот, порт приписки – Ленинград).
В ВМФ с октября 1933 года. В феврале 1935 года окончил штурманский сектор Специальных курсов командного состава ВМФ (город Ленинград). В мае-сентябре 1934 года во время обучения проходил стажировку на должности командира рулевой группы подводной лодки «Щука» (Балтийский флот). В марте-сентябре 1935 – командир штурманской группы подводной лодки «Щ-122» (Тихоокеанский флот). Затем служил на Тихоокеанском флоте штурманом дивизиона торпедных катеров (1935-1936) и флагманским штурманом 3-й бригады торпедных катеров (1936-1938).
В августе 1938 года по ложному обвинению был арестован и уволен из ВМФ. Находился под следствием в тюремном заключении. В январе 1939 года был освобождён и в феврале 1939 года восстановлен в кадрах ВМФ.
Продолжал службу на Тихоокеанском флоте: командиром звена торпедных катеров (февраль-декабрь 1939), командиром отряда торпедных катеров (декабрь 1939 – ноябрь 1940) и начальником штаба дивизиона торпедных катеров (ноябрь 1940 – февраль 1942).
В декабре 1943 года окончил Военно-морскую академию, находившуюся в эвакуации в городе Самарканд (Узбекистан). Во время обучения в июле-августе 1943 года проходил стажировку на Балтийском флоте в должности офицера-оператора военно-морской базы на острове Лавенсаари (ныне остров Мощный). Участвовал в обороне Ленинграда.
Участник Великой Отечественной войны: в апреле-мае 1944 – начальник 5-го отделения разведывательного отдела штаба Северного флота, в мае 1944 – апреле 1945 – командир 3-го дивизиона бригады торпедных катеров Северного флота, с апреля 1945 – начальник штаба бригады торпедных катеров Северного флота. Участвовал в обороне Заполярья и Петсамо-Киркенесской операции. Дивизион под его командованием потопил 17 вражеских кораблей.
Особо отличился в ходе Петсамо-Киркенесской операции. В ночь на 12 октября 1944 года торпедные катера под его командованием обнаружили с помощью радиолокатора вражеский конвой в Перс-фьорде (Норвегия). Два транспорта, бывшие в составе конвоя, были потоплены торпедами с предельно коротких дистанций, а один – повреждён. Это был первый в истории отечественного флота морской бой, успеху которого способствовало использование радиолокации.
За мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года капитану 2-го ранга Алексееву Владимиру Николаевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
После войны продолжал службу начальником штаба бригады торпедных катеров Северного флота. В апреле-сентябре 1947 – командир охраны водного района Беломорского морского района Северного флота (город Архангельск). С сентября 1947 – командир бригады торпедных катеров Северного флота, в июле-ноябре 1951 – командир 51-й дивизии торпедных катеров Северного флота.
В 1953 году окончил Высшую военную академию (Военную академию Генерального штаба). В декабре 1953 – декабре 1955 – командир Лиепайской военно-морской базы (Латвия).
В декабре 1955 – ноябре 1956 – командир отряда кораблей особого назначения Балтийского флота. В марте-апреле 1956 года руководил переходом этого отряда, состоявшего из четырёх тральщиков, из польского порта Гдыня в египетский порт Александрия, где передал эти корабли ВМС Египта. В июне-сентябре 1956 года занимался обучением египетских моряков.
В ноябре 1956 – марте 1957 – командир военно-морской базы в Свиноуйсьце (Польша). В марте-сентябре 1957 – старший преподаватель кафедры оперативного искусства ВМФ Высшей военной академии (Военной академии Генерального штаба).
В сентябре 1957 – июле 1962 – начальник штаба Балтийского флота (город Балтийск Калининградской области). В 1962-1963 – старший преподаватель кафедры оперативного искусства ВМФ Военной академии Генерального штаба.
В ноябре 1963 – ноябре 1965 – помощник по ВМФ представителя Главного командования Объединёнными вооружёнными силами государств – участников Варшавского договора в Румынской армии.
С декабря 1965 – заместитель начальника по организационным вопросам, а в июне 1967 – октябре 1975 – 1-й заместитель начальника Главного штаба ВМФ. В 1975-1986 – консультант Военной академии Генерального штаба. С сентября 1986 года адмирал В.Н.Алексеев – в отставке.
Член Центрального Комитета Компартии Латвии в 1954-1956 и 1961-1963 годах. Депутат Верховного Совета Латвийской ССР 4-го созыва (в 1955-1959 годах).
Адмирал (1970). Награждён орденами Ленина (5.11.1944), Октябрьской Революции (21.02.1974), 5 орденами Красного Знамени (10.07.1944; 21.07.1944; 2.11.1944; 26.02.1953; 22.02.1968), 2 орденами Отечественной войны 1-й степени (16.08.1945; 11.03.1985), орденами Красной Звезды (20.06.1949), «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени (16.02.1982), медалью «За боевые заслуги» (3.11.1944) и другими медалями, иностранными орденами «За заслуги перед Отечеством» в золоте (ГДР, 6.05.1985), Государственного Знамени 2-й степени (КНДР, 04.1970), Возрождения Польши 3-й степени (15.12.1962) и Республики (Египет, 1956), а также иностранными медалями.
Лауреат Государственной премии СССР (1980; за научный труд «Атлас океанов» в 2-х томах). Почётный гражданин города Киренск (Иркутская область).
Его именем названы улицы в городе Киренск и селе Кимильтей, а также переулок в Иркутске. Мемориальная доска В.Н.Алексееву установлена в селе Кимильтей.
Примечание: Степень ордена Республики, которым был награждён В.Н.Алексеев, не установлена.
Воинские звания:
Лейтенант (16.03.1926)
Старший лейтенант (3.10.1939)
Капитан-лейтенант (6.11.1941)
Капитан 3-го ранга (3.01.1944)
Капитан 2-го ранга (20.07.1944)
Капитан 1-го ранга (10.11.1947)
Контр-адмирал (27.01.1951)
Вице-адмирал (27.04.1962)
Адмирал (6.11.1970)
Из книги И.А.Козлова и В.С.Шломина «Краснознамённый Северный флот» (М.: Воениздат, 1983 год):
Впервые североморские катерники применили радиолокацию в бою 11 октября 1944 года. В этот день утром в районе Лаксе-фьорда самолёт-разведчик, заметил конвой, шедший в восточном направлении. Наблюдение за ним велось до наступления темноты. Вечером на поиск и уничтожение конвоя вышли три группы торпедных катеров; первая (из четырёх катеров) – в район маяка Стуршер; вторая (из двух катеров) – в район Бек-фьорда и третья (из двух катеров) – в район губы Печенга.
Первая группа, установив связь с двумя самолётами-осветителями, в 21 час начала радиолокационный поиск вдоль побережья в районе Лилле-Эккерей, Стуршер. Из-за неопытности (это был первый случай использования катерниками радиолокации) командир первой группы капитан 2 ранга В.Н.Алексеев пошёл на катере, не имевшем такой аппаратуры, и ему пришлось постоянно поддерживать радиосвязь с офицером по радиолокации. Это нарушало скрытность движения катеров. А один раз радиометристы береговые камни приняли за корабли.
В 0 часов 15 минут 12 октября 1944 года катер «ТКА-230», оборудованный радиолокатором, обнаружил в 60-65 кабельтовых (11-12 километров) конвой, состоявший из 3 транспортов, 5 кораблей и 10-12 катеров охранения. Уточнив данные, катер начал наводить на него группу. Она оказалась в выгодных для атаки условиях – между берегом и конвоем. Основные же силы охранения прикрывали суда со стороны моря. Используя данные, полученные с помощью радиолокации, вся группа под сильным огнём начала сближаться с противником. С дистанции 1,5-2 кабельтовых (300-350 метров) катера выпустили торпеды, которые два транспорта потопили и один повредили (ЦВМА, ф. 11, д. 13088, л. 2-34.).
Алексеев Евгений Иванович
Адмирал (1903) ___________________ 1843 – 1918
Окончил морской корпус в 1863 году. 1865 год – мичман. 1867 – лейтенант. Участник кругосветного плаванья корвета “Варяг” (1863 - 1867). С 1878 года К/р Кр “Африка” в ЗВ капитан – лейтенанта (1878 - 1883) Кругосветная экспедиция 1880 – 1883 годов. Морской агент во Франции в ЗВ к2р. 1886 год – в ЗВ к1р командует крейсером “Адмирал Корнилов” в составе эскадры Тихого океана. Помощник начальника ГМШ и контр – адмирал с 1892 года. Морской агент во Франции в ЗВ к1р. 1895 – 1897 годы – командующий эскадрой Тихого океана.1897 год – командующий практической эскадрой Черного моря и вице – адмирал. 1899 г – командующий квантунской армией и морскими силами Тихого океана. Наместник Его Императорского величества на Дальнем Востоке – с 1903 года. 1900 год – участвует в войне с Китаем в ЗВ вице – адмирала. Генерал – адъютант свиты. 1903 – 1905 – наместник на Дальнем Востоке. Главнокомандующий в русско – японскую воину (По 12.10.1904 г) Отстранен с должности за неудачи в войне. Член Государственного Совета с 1905 года. Внебрачный сын Александра Второго. В 1896 году, экипажем Кр “Дмитрий Донской”, именем Алексеева был назван полуостров на корейском берегу Японского моря (Ныне – полуостров Менхебандо).
С.А. Гладкий
КОРТИК. Флот. История. Люди. 2004. Вып. 2. С. 50-64.
Несмотря на общее признание значимости исторической роли адмирала Е.И.Алексеева, этот человек отнюдь не избалован вниманием отечественных историков. До сей поры не существует его полного жизнеописания, за исключением небольших статей в различных справочных изданиях. При этом подавляющее большинство оценок деятельности адмирала носят крайне негативный характер. Достаточно привести несколько цитат из научных (!) работ советских историков: "царский холоп", "тупой царедворец" (А.И.Сорокин), "противник всего нового и прогрессивного" (И.А.Козлов), "напыщенное и глупое существо" (Б.А.Романов)1. Не лучше отзывались о нем и крупные военные и государственные деятели Российской империи. Особенно изощрялся в подборе эпитетов С.Ю.Витте: "большой карьерист", "низенькая натура", "мелкий и нечестный торгаш"2. А.И.Деникин высказался просто и убийственно: "не флотоводец, не полководец и не дипломат"3. О язвительных характеристиках, которыми "награждали" адмирала в публицистической и художественной литературе, лучше и вовсе не вспоминать, ибо они стоят порой за гранью приличий.
Столь яркая эмоциональная окраска высказываний свидетельствует о некритичности, субъективности, а, в конечном счете, - ненаучности подхода к оценке этой неординарной личности. Ныне прочно утвердилось мнение о Е.И.Алексееве как одном из главных виновников поражения России в Русско-японской войне 1904-1905 гг. Адмирал безоговорочно причислен советской историографией к печально известной "безобразовской компании", что прямо диктует кочующие из издания в издание нелестные отзывы о его политической деятельности. Подобная односторонность в подходе к оценке роли Е.И.Алексеева в отечественной истории недопустима, так как деятельность адмирала до настоящего времени ни разу не подвергалась специальному исследованию, и утвердившееся мнение зиждется на крайне слабой проработке имеющейся источниковой базы.
Тенденция к отходу от устоявшейся и слабо аргументированной точки зрения наметилась лишь в последнее десятилетие. Нейтрален по отношению к адмиралу автор военно-исторического очерка "Оборона Порт-Артура" (1991 г.) А.И.Сметанин. Не допускают явной пошлости и гораздо аккуратнее в выражениях военно-морские историки. Пожалуй, наиболее взвешенную оценку деятельности Е.И.Алексеева дал в 1997 г. в краткой биографической справке об адмирале В.Ю.Грибовский4. Предложенная им неожиданная характеристика "отличался здравым смыслом и волевым характером" резко контрастирует с вышеупомянутыми высказываниями.
Таким образом, назрела насущная потребность расставить все точки над i и дать объективную характеристику личности Евгения Ивановича Алексеева, опираясь на возможно более полное изучение грандиозного массива документальных материалов о его жизни и деятельности. В данном исследовании предполагается акцентировать внимание на периоде 1895-1905 гг., когда Е.И.Алексеев занимал самые высокие посты в руководстве русскими вооруженными силами и отечественной политикой на Дальнем Востоке. Это было время наиболее активной деятельности адмирала, с именем которого непосредственно связаны все успехи и неудачи дальневосточной внешней политики России. Одновременно это и период стремительного усиления русского флота на Тихом океане, также находившегося под его командованием. Изучение событий указанного десятилетия дает наиболее яркое и точное представление о Е.И.Алексееве - флотоводце, политике, человеке.
Первоначально следует кратко рассказать о жизненном пути Е.И.Алексеева до 1895 г. Будущий адмирал родился в 1843 г. Согласно упорным слухам, он был внебрачным сыном императора Александра II, что якобы и обеспечило ему столь стремительную карьеру. Е.И.Алексеев действительно имел некоторое физиономическое сходство с членами императорской фамилии и постоянно пользовался протекцией главного начальника флота и Морского ведомства великого князя Алексея Александровича, с которым находился в близких отношениях и не раз выручал в затруднительных ситуациях как служебного, так и личного свойства5. На морскую службу Е.И.Алексеев поступил в 1860 г., окончил Морской кадетский корпус, получил несколько чинов "за отличие" и дважды (в 1863-1867 гг. на корвете "Варяг" и в 1880-1883 гг. на крейсере "Африка") совершил кругосветное путешествие, причем во второй раз - будучи командиром корабля. Несколько лет служил военно-морским агентом во Франции. В 1892 г. произведен в контр-адмиралы и занял высокую должность помощника начальника Главного морского штаба. И, наконец, в 1895 г. он назначается начальником эскадры Тихого океана.
Е.И.Алексеев должен был заменить на этом посту С.П.Тыртова, однако антияпонский дипломатический демарш России, Франции и Германии по пересмотру условий японо-китайского Симоносекского мирного договора потребовал усиления российских ВМС на Дальнем Востоке, и туда была переброшена Средиземноморская эскадра С.О.Макарова. В результате С.П.Тыртов стал начальником так называемых Соединенных эскадр (по сути, предтечи Тихоокеанского флота), а Е.И.Алексеев и С.О.Макаров остались в его подчинении на своих должностях. Е.И.Алексеев прибыл в Чифу - пункт базирования эскадр - 1 мая 1895 г. Вскоре в связи с болезнью адмирала Макарова суда Средиземноморской эскадры также временно перешли в его распоряжение, и Е.И.Алексеев немедленно приступил к интенсивной боевой подготовке еще плохо сплаванного флота. В ходе совещаний флагманов и командиров Соединенных эскадр разрабатываются планы военных действий против Японии, обсуждаются необходимый для этого состав русского флота и обеспечение его базирования. Решение последнего вопроса ложится основной тяжестью на Е.И.Алексеева.
Летом 1895 г. адмирал на своем флагманском крейсере "Владимир Мономах" посещает свыше десятка корейских и китайских портов. По результатам столь обширного осмотра он признает наиболее удобной на случай войны базой русского флота китайский порт Киао-Чао (Циндао). С.П.Тыртов и С.О.Макаров поддерживают точку зрения Алексеева6. Кроме того, уже в этот период Евгений Иванович считает, что Корея вряд ли способна к самостоятельному существованию и противостоять японской экспансии в этой стране можно только силой, в чем его убеждают и личные встречи с корейским королем Коджоном. Постоянные перемещения Е.И.Алексеева вдоль дальневосточных берегов и проведение там морской съемки оставили свой след и на карте Кореи - в 1896 г. экипаж крейсера "Дмитрий Донской" назвал именем начальника эскадры полуостров на побережье Японского моря (ныне - Менхебандо)7. Позже, в 1900 г., адмирал за свои заслуги в изучении Дальнего Востока станет действительным членом Императорского Русского Географического общества8.
Интересен вопрос о взаимоотношениях Е.И.Алексеева с выдающимся русским флотоводцем С.О.Макаровым. Адмиралы находились в несколько натянутых отношениях, о чем свидетельствует и сохраняемый в РГАВМФ дневник Алексеева, где Тыртов неизменно уважительно именуется "Сергеем Петровичем", а Макаров - сухо и официально "адмиралом Макаровым". Очевидно, причинами сдержанности и холодности, сохранявшейся между ними всю жизнь, стали особая роль С.О.Макарова в руководстве Соединенными эскадрами (фактически выполнял функции начальника штаба) и расхождение в вопросах о боевом составе русского флота на Тихом океане. На совещании по этой проблеме у С.П.Тыртова Алексеев недвусмысленно высказался за создание и сосредоточение на Дальнем Востоке броненосного флота, тогда как Макаров оставался апологетом крейсерского флота из "безбронных судов"9. Как показала жизнь, в данном случае прав был Е.И.Алексеев. Свои идеи ему довелось реализовывать уже после отзыва Макарова и Тыртова на Балтику, в должности единовластного начальника эскадры Тихого океана, в состав которой отныне были включены все корабли Соединенных эскадр.
Грозивший войной конфликт 1895 г. благодаря превосходству флота России завершился мирным путем, но напряженность в русско-японских отношениях сохранялась. С конца 1895 г. у русских моряков появляется реальная возможность получить незамерзающий порт на корейском побережье. После зверского убийства японцами корейской королевы внешняя политика Кореи дала резкий крен в сторону России, выступившей в роли защитницы корейского суверенитета. Увеличивается число русских стационеров в корейских портах. Для оказания давления на Японию часть эскадры Тихого океана во главе с Е.И.Алексеевым прибывает в Иокогаму. В апреле 1896 г. состоялся общий сбор эскадры в Чифу, как и во время пересмотра Симоносекского договора. В результате Япония вновь идет на уступки: русско-японский договор 1896 г. фактически устанавливает совместный протекторат двух государств над Кореей. Россия получает шанс воспользоваться благоприятной политической обстановкой в своих интересах.
Е.И.Алексеев немедленно предложил приобрести у Кореи для устройства нового порта остров Каргодо. Прецедент для подобной сделки по просьбе адмирала организовал русский посланник в Корее К.И.Вебер, арендовавший на неопределенный срок остров Роз на рейде Чемульпо для устройства там угольного склада русского флота. Готовилось подобное же соглашение и по аренде угольного участка в порту Фузан10. Осенью 1896 г. русская эскадра совершила обход корейских портов. Когда Государственный совет Кореи под давлением иностранных держав весной 1897 г. отказал России в увеличении числа русских инструкторов, Е.И.Алексеев по собственной инициативе двинул эскадру из Японии в Корею, и соглашение об инструкторах было подписано11. Оборона корейского побережья также была передана в руки российских военных. При этом начальник эскадры должен был сохранять дружеские отношения с Японией, так как. в зимние месяцы русские корабли базировались на японские порты, в первую очередь Нагасаки. И Е.И.Алексеев, опираясь на подчиненную ему силу, с успехом решал как сугубо военные, так и дипломатические вопросы.
В 1897 г. состоялась встреча Е.И.Алексеева с крупнейшим военно-морским деятелем Германии А.фон Тирпицем. Немецкий адмирал искал "точку опоры" германской экспансии на Дальнем Востоке (иначе выражаясь, военно-морскую базу германского флота) и, подобно Алексееву, остановил свой выбор на Киао-Чао, что не могло не встревожить русского адмирала. Хотя Алексеев - по вполне справедливому замечанию Тирпица, "ярко выраженный франкофил" - уже изменил свое прежнее мнение о Киао-Чао в пользу приобретения Россией какого-либо южнокорейского порта, он попытался привлечь внимание Тирпица к архипелагу Чусан близ Шанхая, что неизбежно втянуло бы Германию в конфликт с Великобританией. Тирпиц, однако, не поддался на нехитрую уловку командующего русской эскадрой12.
В апреле 1897 г. Е.И.Алексеев был произведен в вице-адмиралы, а 31 августа сдал командование Ф.В.Дубасову и отбыл к месту нового назначения - начальником Практической эскадры Черного моря и старшим флагманом Черноморской флотской дивизии. В этой должности он оставался до 1899 г., отрабатывая с эскадрой тактические эволюции, учебные стрельбы и совершенствуясь как флагман и флотоводец. Здесь он был лицом подчиненным и не решал политических задач. Тем не менее его деятельность не осталась незамеченной, и когда потребовался человек для сосредоточения всей полноты власти на только что арендованном Квантунском полуострове, где обострились противоречия между сухопутным и морским командованием, об адмирале вспомнили вновь. На Особом совещании по вопросу о будущем главе новоприобретенной Квантунской области 30 марта 1899 г. кандидатуре Е.И.Алексеева было отдано предпочтение перед другими знатоками дальневосточного морского театра - Н.В.Копытовым и С.О.Макаровым13.
За время отсутствия Е.И.Алексеева на Дальнем Востоке произошли большие перемены. В 1897 г. германская эскадра заняла Киао-Чао, на следующий год Россия навязала Китаю договор об аренде Квантуна и уступила Корейский полуостров под влияние Японии, Великобритания заняла порт Вэйхайвэй. Бурлил Китай, вооружалась Япония. В условиях, грозивших военным столкновением, требовалось введение единоначалия, и согласно высочайше утвержденному 16 августа 1899 г. Временному положению об управлении Квантунской областью Е.И.Алексеев назначался главным начальником области, а также командующим размещенными там войсками (с правами начальника военного округа) и морскими силами Тихого океана (на правах командующего флотом). Евгений Иванович, первоначально пытавшийся отказаться от высокой чести, мотивируя тем, что он моряк, а не администратор14, не посмел ослушаться императора. 14 декабря 1899 г. на крейсере "Адмирал Корнилов" он прибыл в свою резиденцию - новую русскую военно-морскую базу Порт-Артур.
Первым крупным шагом на новой должности стало решение адмирала потребовать от корейского правительства нейтрализации и неотчуждаемости архипелага Каргодо (который он первоначально предлагал занять силой) и уступки бухты близ порта Мозампо для русского угольного склада. Осознавая все достоинства и недостатки нового базирования флота, Е.И.Алексеев пытался этими мерами до некоторой степени обеспечить безопасность морского пути Порт-Артур - Владивосток. Как обычно, для скорейшего решения вопроса он решил прибегнуть к помощи флота и двинул эскадру Тихого океана сначала в Мозампо, а затем - в Чемульпо. Столь внушительная морская демонстрация сыграла требуемую роль, и корейское руководство согласилось с русскими требованиями15. К сожалению, из-за противодействия Японии организовать в Мозампо промежуточную базу русского флота так и не удалось. К тому же внимание Е.И.Алексеева отвлекло от Кореи Боксерское (Ихэтуаньское) восстание.
Вооруженные нападения на иностранцев в Пекине и рост волнений в Китае фиксировались уже в 1898-1899 гг., и Е.И.Алексеев начинает загодя принимать меры одновременно по предотвращению и подготовке возможных военных действий. Осенью 1899 г. на Квантуне из-за народных волнений прекращается перепись китайского населения. Весной 1900 г. в Порт-Артуре формируется десантный отряд русских моряков, который по просьбе посланника в Пекине М.Н.Гирса отправляется для охраны русской дипломатической миссии и позже принимает участие в знаменитой обороне посольского квартала. Вопреки мнению Гирса, безуспешно пытавшегося уладить нараставший конфликт миром, Алексеев направляет в порт Таку - морские ворота Пекина - сильное соединение кораблей.
Вскоре русским войскам приходится вызволять окруженный восставшими интернациональный отряд английского адмирала Э.Сеймура, пытавшийся освободить блокированные в Пекине дипломатические представительства. Не имея под рукой значительных военных сил, Е.И.Алексеев требует подкреплений и спешно организует их переброску из Владивостока и Порт-Артура русскими кораблями. Но и второй десантный отряд полковника Анисимова оказывается отрезанным. Тогда по инициативе Е.И.Алексеева адмиралы сосредоточенных в Таку дальневосточных эскадр принимают решение о занятии этого порта16. В ночь на 4 июня 1900 г. прибрежные форты Таку были взяты штурмом, основную тяжесть которого взяли на себя русские моряки. После этого Китай объявил державам-агрессорам, в том числе и России, войну. 11 июня Е.И.Алексеев, давно выступавший за силовое решение конфликта, назначается командующим вооруженными силами России на Печилийском театре военных действий.
В разгар борьбы вокруг Пекина начинается восстание на территории Маньчжурии. Строители и русская охрана КВЖД были выбиты с трассы дороги. Квантунский полуостров оказался отрезанным. Область немедленно переводится на военное положение, объявляется мобилизация. Всем проживающим на Квантуне китайцам приказано сдать оружие. Оказавшись под угрозой войны на два фронта, Е.И.Алексеев немедленно организует оборонительные фортификационные работы на прикрывающем Квантун с севера Цзинджоуском перешейке. Не имея достаточно сил, он проявляет разумную осторожность и не выполняет пока требование С.Ю.Витте открыть боевые действия в Маньчжурии17. Одновременно адмирал переправляет в Таку русский десант во главе с генерал-майором А.М.Стесселем, которому удается выручить отряды Анисимова и Сеймура. Начинается организация наступления на Пекин. Под дулами орудий русского флота разоружаются китайские боевые корабли. Алексеев предлагает занять в качестве зимней операционной базы порт Шанхай-Гуань, организует систему обороны рейда Таку. 24 июня адмирал лично прибывает под Тяньцзинь и участвует в подготовке штурма города, затем возвращается в Порт-Артур для общего руководства военными действиями.
Вопреки позиции Санкт-Петербурга, Е.И.Алексеев считал вполне возможным вести с Китаем мирные переговоры, не доводя дело до штурма Пекина; настаивал на усилении военного присутствия России не в Печилийском районе, а в Маньчжурии - сфере русских интересов, и самовольно прекратил усиление русского Печилийского отряда, находя его численность вполне достаточной для продолжения операций18. Начинается перегруппировка войск Квантунской области против Маньчжурии. Направленный приказом адмирала в Инкоу русский десант отбивает штурм китайцев и удерживает за собой этот крайне важный порт. На следующий день после штурма туда прибывает сам Е.И.Алексеев и организует временное русское гражданское и военное управление городом.
Осуществляя руководство сосредоточением войск против Пекина, к моменту взятия китайской столицы 3 августа интернациональной армией под командованием непосредственно подчиненного Алексееву генерала Н.П.Линевича адмирал находится уже в Тяньцзине, в конце августа - в Пекине. В сентябре он лично руководит штурмом фортов Бейтана, составляет диспозицию по бомбардировке с моря Шанхай-Гуаня международной эскадрой и отдает приказ русским кораблям в случае отсрочки штурма иностранцами действовать своими силами. Шанхай-Гуань капитулирует. По вопросам, задевающим престиж России, происходит ряд резких столкновений Алексеева с Сеймуром19, и английский адмирал не раз вынужден уступать и приносить извинения русскому. В сентябре начинается, наконец, и наступление войск Квантунской области в Южной Маньчжурии. При этом Алексеев выступает против захвата Мукдена, считая возможным добиться сдачи китайских войск, но вновь не находит поддержки в Петербурге20. Мукден был взят генералом Д.И.Субботичем, а вскоре произошла и встреча войск Квантунской области с частями русской армии, наступавшими с севера. К концу 1900 г. Маньчжурия была полностью очищена от противника. В карательных экспедициях союзников-интервентов русские войска участия не принимали.
Как видим, при подавлении Боксерского восстания Е.И.Алексеев показал себя решительным, инициативным и бесстрашным военачальником. Подхваченное многими высказывание С.Ю.Витте о том, что адмирал "в жизни не слыхал боевого выстрела"21, полностью дезавуируется вышеизложенными фактами. Действуя часто без оглядки "наверх" и руководствуясь вполне справедливым принципом "на месте виднее", он проявил себя блестящим организатором и координатором совместных боевых действий морских и сухопутных сил восьми (!) государств, до прибытия германского фельдмаршала Вальдерзее фактически взяв на себя функции главнокомандующего. Его неоспоримые заслуги не остались в тени. За великолепно проведенную кампанию Е.И.Алексеев был награжден золотым оружием, а также несколькими иностранными орденами. Сам адмирал также не скупился на награды, хотя и опасался подорвать значение русских знаков отличия.
Победоносно завершив военные операции, Е.И.Алексеев должен был установить порядок управления оккупированной территорией, о чем вел переговоры с крупнейшими китайскими сановниками. Предвидя войну с Японией, адмирал не желал дальнейшего обострения отношений с Китаем. Составленная Е.И.Алексеевым умеренная политическая программа в Маньчжурском вопросе, предусматривавшая сохранение на местах китайской администрации, на этот раз нашла понимание и была принята в Петербурге22. Другим направлением усилий адмирала в это время стало повышение боеспособности русского флота по опыту завершившихся военных действий. Согласно представленному рапортом мнению Е.И.Алексеева, корабельный состав, ремонтная база и система управления эскадрой не отвечали тактическим и политическим требованиям, предъявляемым русскому флоту на Тихом океане23. Указывал он и на целесообразность объединенного командования морскими и сухопутными силами Дальнего Востока. Однако предложения Е.И.Алексеева по усилению русских военно-морских сил и реорганизации местного управления были сочтены слишком радикальными и реализованы не были.
После подавления Боксерского восстания Е.И.Алексеев развивает кипучую деятельность по утверждению завоеванных в регионе позиций. В первую очередь это касается укрепления обороноспособности Квантунского полуострова и усиления военно-морских сил. Регулярно проводятся инспекторские смотры, маневры армии и флота, дающие неутешительные результаты: как правило, выигрывает нападающая сторона, под которой подразумевается Япония. Е.И.Алексеев требует усилить гарнизон Порт-Артура, увеличить количество береговых батарей и усилить флот. А пока отрабатываются пригодившиеся впоследствии действия вооруженных сил при блокаде и бомбардировке крепости24.
Адмирал беспокоится буквально о каждой мелочи: наличии книг в гарнизонных библиотеках, состоянии дел в лечении венерических заболеваний и т.д. и т.п. Им решается также и масса неотложных гражданских дел: для борьбы с китайскими разбойниками и пиратами - хунхузами - по просьбам китайских же властей отряжаются военные отряды и корабли, с 1899 г. при содействии Алексеева начинает выходить порт-артурская газета "Новый край", открывается преобразованное из начальной школы городское двухклассное Пушкинское училище25. Несмотря на запрет еврейскому населению селиться на Квантуне, адмирал не выселяет местную иудейскую диаспору. При его всемерном содействии расширяется артурский военный порт, ведутся дноуглубительные и гидрографические работы. В числе значительно пополненных в начале 1903 г. распоряжениями Е.И.Алексеева портовых запасов Порт-Артура был предусмотрительно заготовлен лес для кессонов, пригодившийся после начала военных действий26. Для заведования и руководства строительными работами в Порт-Артуре была образована особая комиссия, председателем которой становится адмирал27. Не мудрено поэтому, что военный министр А.Н.Куропаткин в 1903 г. назвал Е.И.Алексеева "добрым гением Порт-Артура"28.
Тем не менее, далеко не все предложения Е.И.Алексеева были реализованы. Из-за противодействия мнению адмирала того же А.Н.Куропаткина не был возведен форт на доминирующей высоте сухопутной обороны Артура горе Высокая, с которой прекрасно просматривался внутренний рейд29. Без последствий остались поддержанные Е.И.Алексеевым проекты разработки на Квантунском полуострове угольных месторождений и строительства здесь железоделательного завода30. Он долго, но безуспешно требовал выделения денег на строительство сухих доков в Артуре и Дальнем, обращаясь даже прямо к императору. Поднимавшийся Е.И.Алексеевым в 1902 г. вопрос о военной защите Дальнего также не был решен31. Вместе с тем по нерасторопности адмирала так и не были начаты крайне важные работы по уширению входа в старый артурский док.
Е.И.Алексеев постоянно ратовал за увеличение русского флота на Дальнем Востоке, ибо только перевесом сил на море можно было удержать Японию от нападения на Россию или отразить ее возможную агрессию. Еще в 1897 г. он представил управляющему Морским министерством обоснованные расчеты по усилению эскадры Тихого океана до превосходства над японским флотом, а в 1899 г. выступил за сосредоточение основных сил русского ВМФ на Дальнем Востоке, предложив ограничиться на Балтике только минной обороной32. Адмирал пытается организовать в 1901 г. покупку китайских легких крейсеров, продолжает выступать сторонником приобретения Каргодо за счет торговых уступок Японии, настаивает на пополнении эскадры только новейшими кораблями, по результатам осмотра Владивостока в 1903 г. признает необходимым усовершенствовать оборону и этой крепости33. Евгений Иванович старается как можно чаще менять русские стационеры в иностранных портах, чтобы дать им возможность участвовать в эскадренной боевой подготовке. В то же время он одергивает нового, "молодого и нервного" русского поверенного в делах в Корее Штейна, предъявляющего явно завышенные требования вплоть до присылки в качестве стационеров эскадренных броненосцев34.
В 1903 г. адмиралу и его подчиненным удается добиться хорошей сплаванности флота и обнадеживающих результатов боевой подготовки. Эскадра Тихого океана продолжает осуществлять военно-морские демонстрации. Русские корабли выделяются и для дипломатических визитов, и для обходов иностранного побережья, и для охраны отечественных рыболовных промыслов. При этом кредиты на плавание постоянно безжалостно урезаются в Петербурге, а на Дальнем Востоке, несмотря на сопротивление Алексеева, вводится так называемый "вооруженный резерв", на определенное время выводящий корабли из кампании. Адмирал обходит гибельные директивы самыми разнообразными мерами: в резерв зачисляются корабли, нуждающиеся в ремонте, ведутся махинации со сроками и периодичностью нахождения кораблей в бездействии, Алексеев требует повысить береговое содержание личному составу, чтобы избежать оттока с эскадры морских офицеров.
Здесь следует сказать и об отрицательном отношении Е.И.Алексеева к системе чинопроизводства на флоте - пресловутому цензу. Еще в 1895 г. адмирал с горечью фиксировал в дневнике, что ценз внес в жизнь флота "яд апатии и слишком формальное отношение к своим обязанностям"35. Эти слова явно не вяжутся с привычным мнением о Е.И.Алексееве - чинуше и бюрократе. Впрочем, необходимо отметить, что на реформировании отжившей системы он не настаивал, а в подборе кадров главным для адмирала была исполнительность подчиненных. Он оставлял им слишком мало полномочий, связывая жесткими инструкциями. Не питая никаких иллюзий относительно личных и служебных качеств своих помощников, о чем свидетельствуют составленные Е.И.Алексеевым аттестации36, он выстраивал на Дальнем Востоке крайне централизованную систему управления, замкнутую на собственную фигуру.
В 1902 г. на важнейшую должность начальника эскадры Тихого океана вместо расходившегося с адмиралом в вопросах стратегии будущей войны Н.И.Скрыдлова по протекции Е.И.Алексеева назначается безвольный О.В.Старк (фактически находился при Алексееве на положении первого младшего флагмана), да и сам этот пост адмирал, привыкший вникать во все самостоятельно, считает излишним37. В Санкт-Петербурге предлагалось назначить другого начальника эскадры, но выдвигавшиеся претендентами А.А.Бирилев, Ф.В.Дубасов и З.П.Рожественский отказались, находя совместную службу с Е.И.Алексеевым невозможной из-за характера последнего38. Так единоначалие на Квантуне постепенно начинало приобретать черты диктатуры.
Однако наибольшей критике Е.И.Алексеев подвергался за свою внешнеполитическую позицию. Дипломатия была наиважнейшей составляющей его деятельности в начале ХХ века. И здесь имя адмирала оказалось связанным с деятельностью "безобразовской шайки". Сторонники активной экспансии России на Дальнем Востоке, "вневедомственные деятели", как тогда деликатно именовали безобразовцев, не могли пройти мимо фигуры Е.И.Алексеева. Он оказался между двух огней: за привлечение начальника Квантунской области на свою сторону стали бороться крупнейшие политические группировки - "безобразовцы" и "виттевцы". И А.М.Безобразов, и С.Ю.Витте лично побывали на Дальнем Востоке и склоняли Е.И.Алексеева в пользу своих "партий". Некоторое время адмирал пытался лавировать, но в конечном итоге все же встал на сторону безобразовцев.
Однако достаточно взглянуть в дневниковые записи Алексеева, и мы увидим его истинное отношение к своим политическим "соратникам". Его высказывания о А.М.Безобразове и иже с ним настолько нелицеприятны39, что становится ясно: адмирал примкнул к ним не по принципу "на чьей стороне сила", а из соображений военной необходимости. Евгений Иванович понимал, что в случае русско-японского столкновения главным орудием будущей войны станет флот. Но позиция министра финансов С.Ю.Витте, систематически урезавшего кредиты Морскому министерству, была по этому вопросу абсолютно ясна. Флот как сдерживающий фактор также не принимался им в расчет. В этих условиях адмирал мог опираться только на безобразовцев, которые своим влиянием в придворных кругах могли помочь ему создать надежный противовес военно-морским силам Японии. Нельзя, конечно, сбрасывать со счетов и карьеристские соображения.
После скоропостижной кончины П.П.Тыртова Е.И.Алексеев был одной из ведущих кандидатур на пост управляющего Морским министерством40. Однако 10 марта 1903 г. на эту должность был назначен начальник ГМШ Ф.К.Авелан. Е.И.Алексеев должен был остаться в Порт-Артуре, поскольку ему готовили другую роль. Поддержка "безобразовской компании", в 1903 г. одержавшей победу в борьбе с С.Ю.Витте, обеспечила Е.И.Алексееву новый взлет карьеры. Он становится полным адмиралом и генерал-адъютантом, а высочайшим указом от 30 июля 1903 г. объявляется наместником императора на Дальнем Востоке, "коему присвоена высшая власть по всем частям гражданского управления в крае"41. Отныне Е.И.Алексеев подчинялся непосредственно царю. Ему же было дано право вести дипломатические переговоры напрямую, минуя МИД. В этом адмиралу помогали прикомандированные к нему дипломаты - И.Я.Коростовец и Г.А.Плансон, в своих мемуарах и дневниковых записях положительно отзывавшиеся о политической деятельности адмирала. Сам Алексеев был против учреждения наместничества, но вновь подчинился воле Николая II42.
И здесь-то безобразовцам довелось почувствовать, что управлять адмиралом очень нелегко, если не невозможно. Скромно ссылаясь на свою "некомпетентность", он отказывался поддерживать их авантюристичные экономические проекты, в том числе пресловутую лесную концессию на Ялу43. Со своей стороны безобразовцы, перестав доверять Алексееву, пытались вести дипломатические переговоры с Японией от имени царя за спиной и наместника, и МИД44. К началу 1904 г. Е.И.Алексеев находился под угрозой полной политической изоляции. В этом "помогла" и его крайне жесткая позиция по отношению к Японии.
Наместник выступал за продление сроков русской оккупации Маньчжурии и предотвращение японской оккупации Кореи. Пытаясь развести Корейский и Маньчжурский вопросы, адмирал противостоял всей внешней политике Японии. Таким образом, неуступчивость адмирала сыграла свою негативную роль в усилении антирусских настроений и в Японии, и в Китае. Собрав к 26 сентября 1903 г. - сроку вывода русских войск из Маньчжурии - всю русскую эскадру в Порт-Артуре, Алексеев содействовал срыву намеченной эвакуации. Чтобы не подрывать русское экономическое преобладание в Маньчжурии, адмирал требовал оговорить вывод оккупационных войск обязательством Китая не открывать для международной торговли устье реки Ялу45. Вместе с тем, опасаясь японо-китайского союза, он тщетно пытается возобновить прерванные Пекином русско-китайские переговоры, а в переговорах с Японией под давлением Петербурга идет на все большие и большие уступки. Отменяется посещение эскадрой Тихого океана в 1902 и 1903 гг. порта Мозампо46. На совещаниях в Порт-Артуре 18-28 июня 1903 г. принимается решение уступить Японии в случае необходимости Южную Корею.
Постоянно требуя усиления эскадры Тихого океана и выигрывая для этого время, Е.И.Алексеев первоначально стремился к затягиванию русско-японских переговоров, а затем и вовсе предложил прервать их. Он предлагал допустить японцев на Корейский полуостров, не связывая себя никаким договором, чтобы иметь впоследствии возможность силой вытеснить их оттуда47. Более того, 20 сентября 1903 г., видя отставание России в гонке вооружений на Дальнем Востоке, убежденный в неизбежности русско-японской войны Е.И.Алексеев выступает с невиданной инициативой нанесения по Японии превентивного удара. В случае высадки японских войск на корейском побережье Желтого моря он предлагает "оказать противодействие открытою силою на море"48, то есть по сути открыть войну. Однако столь радикальный вариант решения проблемы вызывает ужас даже среди безобразовцев. Единственным, кто уже в самый канун войны поддержал адмирала, стал начальник Главного штаба генерал В.В.Сахаров49. Но Е.И.Алексеев не отступает. На совещании 18 декабря, где рассматривался план боевых действий флота, он заявил, что считает желательным "идти к Сасебо и отыскать неприятеля для нанесения ему второго Синопа"50. Как видим, адмирал, подобно многим в то время, был явно склонен к переоценке военных возможностей России и недооценке сил противника. Однако с наступательным образом действий на совещании решено было повременить до подхода подкреплений.
В 1903 - начале 1904 гг. корабли эскадры Тихого океана и Сибирской флотилии перекрашиваются в боевой цвет. В конце декабря 1903 г. и январе 1904 г. наместник просит царя объявить мобилизацию в Сибири и на Дальнем Востоке, ввести военное положение в Маньчжурии, Артуре и Владивостоке, выдвинуть часть войск на рубеж реки Ялу. 14 января Николай II утверждает подписанный Алексеевым план стратегического развертывания сухопутных сил. Адмирал требует (и добивается) дополнительных военных ассигнований, пополнения личного и корабельного состава флота, торопит движение с Балтики отряда кораблей под командованием А.А.Вирениуса и 18 января приказывает эскадре Тихого океана в полном составе вступить в кампанию. 20 января наместник отправляет на высочайшее имя телеграмму с просьбой разрешить выход эскадры к берегам Кореи для противодействия возможной высадке японского десанта.
21-22 января 1904 г. русская эскадра совершает переполошивший японцев учебно-демонстративный поход к Шантунгу. Он должен был продемонстрировать готовность русского флота к отпору и отсрочить начало боевых действий, так как Е.И.Алексеев считал, что только "принятие самых решительных мер по подготовке к войне может послужить последним средством избежать войны"51. Но поход, выявивший к тому же потерю навыков эскадренного плавания, лишь ускорил развязку. Получив известие о выходе русской эскадры в неизвестном направлении, имея сведения о задержке в пути подкреплений русского флота и зная решительность Е.И.Алексеева, созванное вечером 22 января у японского императора совещание высших сановников высказывается за объявление войны.
24 января Япония разрывает с Россией дипломатические отношения. Текст ноты с объявлением разрыва доводится до сведения наместника без упоминания о содержащейся там японской угрозе предпринять некое "независимое действие". Очевидно, в Петербурге опасались, что адмирал расценит ноту как объявление войны (так уже после японского нападения будет считать и Николай II) и начнет "независимые действия" со своей стороны. Высочайшее разрешение атаковать японский флот, если тот пересечет в Желтом море 38-ю параллель, было получено слишком поздно52. Дезориентированный противоречивыми указаниями центральных властей, Е.И.Алексеев совершает ряд промахов: переносит на более поздний срок предполагавшийся разведочный поход русских крейсеров, не принимает действенных мер по охране эскадры на внешнем рейде Порт-Артура. Запаздывает его приказ об отзыве русских стационеров - "Варяга" и "Корейца" - из Чемульпо53. В результате вина за неудачное для России начало военных действий в немалой степени ложится на Е.И.Алексеева.
Наместнику, назначенному главнокомандующим вооруженными силами России, действующими против Японии, с началом войны были подчинены командующий Тихоокеанским флотом С.О.Макаров и командующий Маньчжурской армией А.Н.Куропаткин, оба - противники Е.И.Алексеева и в военных, и в политических вопросах. Впрочем, вопреки устоявшемуся мнению, разногласия между Макаровым и Алексеевым касались большей частью проблемы кадровых перемещений, в остальных своих начинаниях командующий флотом, как правило, встречал со стороны наместника немедленную поддержку. Несмотря на сопротивление генералитета, Алексеев принимает решение подчинить Макарову крепость Порт-Артур, содействует шагам нового командующего по усилению корабельного состава флота и повышению его боеготовности54. После гибели адмирала Макарова, которую наместник справедливо объяснял неосторожным увлечением боевой обстановкой, с 3 по 22 апреля Е.И.Алексеев принимает командование флотом в Порт-Артуре на себя.
Адмирал реорганизует структуру управления базой и кораблями, вводит практику ежедневного траления внешнего рейда, лично руководит отражением третьей закупорочной операции японских брандеров в ночь на 20 апреля, но запрещает вести активные боевые действия эскадренным составом до вступления в строй четырех поврежденных броненосцев и в море с флотом не выходит. Более того, мелкокалиберные орудия русских кораблей начинают свозиться на берег для усиления сухопутной обороны крепости. Следствием того, что Алексеев приказывает скрыть факт срыва японской диверсии 20 апреля, становится не только удачная минно-заградительная операция русского флота 2 мая, но и высадка японского десанта на Квантунском полуострове, что вынуждает главнокомандующего спешно покинуть Порт-Артур, чтобы не быть отрезанным от армии и не утратить общее руководство военными действиями.
Командующим Артурской эскадрой на правах старшего флагмана был оставлен контр-адмирал В.К.Витгефт, человек нерешительный и безынициативный. Зная эти качества своего бывшего начальника морского штаба, наместник назначает к нему флаг-капитаном самого боевого артурского командира - капитана 1 ранга Н.О. фон Эссена (вскоре снятого Витгефтом с должности)55. Прибыв в свою новую ставку - Мукден, Алексеев требует от Витгефта оказать противодействие высадке японского десанта, предлагает назначенному командующим Тихоокеанским флотом Н.И.Скрыдлову инкогнито прорваться в Порт-Артур, убеждает Куропаткина двинуть войска на выручку блокированной крепости. Однако все трое саботируют распоряжения главнокомандующего. Не имея популярности в армии и слабо разбираясь в тактике сухопутной войны, наместник долгое время не решается отдавать конкретных директив. В результате для подкрепления своих приказов он вынужден прибегать к авторитету царя, но и это помогает мало.
А.Н.Куропаткин, нарушая предписания главнокомандующего, умышленно выделяет недостаточное количество сил и становится главным виновником срыва операции по деблокаде Артура корпусом Г.К.Штакельберга, затем отказывается от нанесения решительного удара по 1-й японской армии генерала Куроки, без боя сдает Инкоу. Не реализован и замысел Е.И.Алексеева по отправке в тыл Куроки особого экспедиционного корпуса. Куропаткин следует довоенному стратегическому плану, предусматривавшему отступление русской армии, тогда как Алексеев видит, что ситуация на театре военных действий совершенно не соответствует прежним стратегическим выкладкам и необходимо вести активные наступательные действия, чтобы вырвать инициативу у противника. Но предпринятая наконец Витгефтом по настоянию наместника попытка прорыва Артурской эскадры во Владивосток терпит крах. Новые кадровые перестановки в руководстве эскадрой также оказываются неудачными.
Русский флот, с таким трудом собранный Алексеевым на Дальнем Востоке, бездействует; армия терпит поражение за поражением. В этих условиях наместник одним из первых теряет веру в успех и уже к сентябрю 1904 г. начинает выступать за прекращение войны56. Он предлагает создать несколько армий, "почетно" отстранив таким образом от руководства военными операциями А.Н.Куропаткина, и просит государя об отставке с поста главнокомандующего. 12 октября, после поражения русской армии на реке Шахэ, просьба Алексеева была удовлетворена (как записал в дневнике Николай II, "много внутренней борьбы понадобилось для того, чтобы я пришел к этому решению"57). Тем не менее адмирал оставался в должности наместника вплоть до ликвидации этого поста в 1905 г. А новым главнокомандующим стал... А.Н.Куропаткин.
Последним серьезным политическим шагом Е.И.Алексеева стало предоставление по запросу МИД своих соображений применительно к условиям будущего русско-японского мирного договора, использовавшихся для составления инструкций русским уполномоченным58. Несмотря на огульную критику в печати, адмирал получил из рук царя орден Св. Георгия 3-й ст. (за всю войну этой награды были удостоены лишь десять человек). Рассматривалась кандидатура Е.И.Алексеева и на вновь вводимый пост Морского министра, но С.Ю.Витте не пожелал видеть бывшего наместника в составе своего кабинета59. С 1905 г. Алексеев назначается на почетные, но безвластные должности члена Государственного совета и Адмиралтейств-совета и отходит от активной политической деятельности, хотя до конца своей долгой жизни (1843-1917) продолжает сохранять доверие императора.
Итак, подробно рассмотрев деятельность Е.И.Алексеева в 1895-1905 гг., мы можем заключить, что в этот период адмирал являлся одной из самых заметных фигур как в Морском ведомстве, так и во внешней политике Российской империи. Знающим организатором и руководителем он проявил себя и в гражданской сфере. Несмотря на занимаемые высокие административные посты, Е.И.Алексеев предстает перед нами отнюдь не "кабинетным" адмиралом, а достаточно умелым, опытным, самостоятельным военачальником и дипломатом. К сожалению, ни в той, ни в другой области адмирал не смог полностью реализовать себя: в первом случае из-за утраты непосредственного руководства флотом в 1904 г., во втором - из-за расхождения с официальной политической позицией российского руководства.
Из анализа четко обоснованных стратегических и тактических выкладок в докладах и приказах Е.И.Алексеева следует, что адмирал принадлежал к числу наиболее выдающихся русских флагманов конца ХIХ - начала ХХ веков, что обусловило и его качества дипломата. Будучи в первую очередь моряком, он и в вопросах внешней политики руководствовался прежде всего стратегическими соображениями. Именно этим определялись и его присоединение к "безобразовской компании", и крайне жесткая позиция в Корейском вопросе, и идея превентивного удара по Японии. Впрочем, как политик и как флотоводец Е.И.Алексеев, постоянно выступавший за поддержку дипломатии силой и за определявшуюся нуждами флота политическую экспансию, был достаточно типичной фигурой так называемой "эпохи нового маринизма". Мастерски используя для этих целей русский флот, он наиболее ярко воплотил тенденции данной эпохи в истории России.
Разумеется, следует признать, что мало склонный к компромиссам адмирал не был идеальным дипломатом-практиком, хотя занимал весьма дальновидные политические позиции. Человек с диктаторскими, даже "царскими" замашками, он был не слишком популярен и в гражданской, и в военной среде. О неудачной кадровой политике адмирала уже говорилось. Неоспоримо, что Е.И.Алексеев ответственен за ряд грубых политических и военных просчетов, но столь же неоспоримо и его стремление устранить их. Не поддается сомнению и искренний патриотизм адмирала. На взгляд автора, сказанного выше достаточно, чтобы несколько скорректировать прежнюю негативную оценку противоречивой личности Е.И.Алексеева. Тем не менее изучение его жизни и деятельности, особенно на раннем и завершающем этапах его карьеры, далеко не завершено и необходимо должно быть продолжено в будущем.
Алексеев, Евгений Иванович
Генерал-адъютант, адмирал. Род. в 1845 г.; окончил курс в Морском корпусе. Был военно-морским агентом в Париже; командовал крейсерами; состоял помощником начальника главного морского штаба; в 1895 г. командовал эскадрой Тихого океана; в 1898 г. был назначен главным начальником Квантунской области и командующим морскими силами на Дальнем Востоке, в 1903 г. - Наместником Его Величества на Дальнем Востоке. В состав наместничества вошли Амурское генерал-губернаторство и Квантунская область; Наместнику предоставлена вся гражданская власть в наместничестве и дано право самостоятельно вести дипломатические сношения с соседними государствами (Китаем, Кореей и Японией) по делам наместничества. Главная квартира А. была назначена в Порт-Артуре. А. покровительствовал эксплуатации естественных богатств Маньчжурии русскими, что вызывало недовольство китайцев и японцев. 28 января 1904 г. А. назначен главнокомандующим армиями и флотом, с сохранением должности Наместника. С самого начала военных действий у А. обнаружились сильные разногласия с ген.-адъютантом Куропаткиным, как командующим войсками Маньчжурской армии; А. отстаивал систему агрессивных действий, тогда как ген. Куропаткин склонялся к плану оборонительной кампании. После высадки японцев в Бицзыво (22 апр.) А. перенес свою главн. квартиру в Ляоян. 11 октября 1904 г. А. уволен согласно прошению от должности главнокомандующего (которая передана Куропаткину), но с сохранением звания Наместника на Дальнем Востоке, причем в Высочайшем рескрипте ему была выражена благодарность за "многосложные труды по формированию войсковых частей Наместничества, по сосредоточению их в районе военных действий и за высшее руководство вооруженными силами на Дальнем Востоке в тяжелый начальный период войны". Вслед за тем А. оставил Дальний Восток и прибыл в Петербург. См. Японско-Русская война.
{Брокгауз}
Алексеев, Евгений Иванович
Генерал-адъютант, адмирал, член Государственного Совета, бывший наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке и в первую половину русско-японской войны 1904-1905 гг. - главнокомандующий всеми вооруженными силами, действовавшими против Японии, род. 11 мая 1843 г. и в 1856 г. определен в Морской Кадетский Корпус, из которого был выпущен гардемарином в 4-й флотский экипаж, 4 мая 1863 г. Через 5 дней после этого, 9 мая 1863 г., А., на корвете "Варяг", отправился в первое свое кругосветное плавание, из которого вернулся лишь 2 июля 1867 г. и на следующий же день, 3 июля, был произведен в лейтенанты. После двух лет службы на берегу А., 14 июня 1869 г., вновь отправился в плавание на клипере "Яхонт", под флагом контр-адмирала. Бутакова, на этот раз в Средиземное море. В водах его и Атлантического океана А. плавал почти непрерывно 9 лет на разных судах (кл. "Жемчуг", фрегаты "Кн. Пожарский" и "Светлана", шхуны "Соук-Су", "Псезуапе" и "Келасуры", корветы "Аскольд" и "Богатырь" и пароходы "Цимбрия" и "Jazo"), под командою различных лиц (Геркена, Басаргина, Бутакова, Вел. Кн. Алексея Александровича, Тыртова, Григораша, Корнилова, Шафрова, Гриппенберга и Ломена). 23 окт. 1878 г. А. был командирован в Америку для принятия строившегося там нашего крейсера "Африка". Назначенный 18 ноября 1878 г. командиром этого судна, А. вошел с ним в состав эскадры генерал-адъютанта Лесовского, сосредоточившийся в водах Тихого океана на случай войны нашей с Китаем. Эта военно-политическая демонстрация удалась блестяще: война была предотвращена, и А. мирно плавал с "Африкой" у берегов С. Америки, в водах Атлантич. океана, Немец. и Балт. морей до 23 июня 1879 г., причем за деятельное участие в тушении пожара на пароходе "Sutania" в Копенгагенском порте награжден был датским королем командорским крестом ордена Данеброга. Отдых в отечественных водах был непродолжителен, и 20 мая 1880 г. А. отправился с "Африкой" во второе свое кругосветное плавание. По возвращении из него 10 июня 1883 г. А., как отлично зарекомендовавший себя морской офицер, был назначен в октябре того же года агентом нашего морского министерства во Франции. Там в это время строился наш крейсер "Адмирал Корнилов". Произведенный 13 апр. 1886 г. в капитаны I ранга, А. был назначен командиром этого судна, с оставлением в должности морского агента, в 1888 г. принял его с верфи, привел в Россию и в следующем же году, 1 авг. 1889 г., ушел с ним в заграничное плавание, продолжавшееся два года (по 19 авг. 1891 г.). По окончании его, произведенный в контр-адмиралы, А. был назначен 1 янв. 1892 г. на должность помощника начальника Глав. Морск. Штаба. На этом посту он оставался 3 года и 1 янв. 1895 г. был назначен начальником эскадры Тих. океана. Произведенный 13 апр. 1897 г. в вице-адмиралы, А. в августе того же года был назначен старшим флагманом Черноморской флот. дивизии. Между тем на Д. Востоке назревали чреватые последствиями события. 15 марта 1897 г. занят был нами Квантун с Порт-Артуром. Событие это еще более обострило наши отношения с Японией, ставшие натянутыми со времени вмешательства России в распрю Китая с Японией из-за Кореи. В то же время занятие Киао-Чао Германией, а Вей-ха-вея Англией, явно подстрекавшей Японию к агрессивным действиям против нас, создавали сложную политическую обстановку, грозившую ежечасно конфликтами на почве возможного, казалось, в близком будущем раздела великой срединной империи. Во главе наших сил на новой окраине в это время нужно было поставить лицо, обладающее большим политическим тактом, широким государственным умом, личным авторитетом, знанием Д. Востока и твердой волей. Выбор пал на адм. А., который Высоч. приказом по мор. вед. 19 авг. 1899 г. и был назначен главным начальником и командующим войсками Квантунской области и морск. силами в Тих. океане. Это назначение составило перелом в жизни и службе А.: с палубы военного корабля, на которой они до сих пор протекали, он перешел на широкую арену государственной политической деятельности. Ближайшие же события оправдали этот выбор. В начале 1910 г. в Китае вспыхнуло восстание "боксеров", направленное против иностранного вмешательства, грозившего целости и самостоятельному бытию страны. Фанатизм восставших, подогретый первоначальными успехами над отдельными европейцами, их маленькими поселениями и форпостами, увлек не только народные массы Китая, но склонил к содействию им и китайское правительство, сосредоточившее в окрестностях Пекина и Тяньцзиня значительную часть своих регулярных войск. Иностранные дипломатические миссии в Пекине были осаждены разъяренной чернью, и им с минуты на минуту грозила гибель. Единственный путь, по которому на выручку их могли быть двинуты войска, запирался кр. Таку, комендант которой явно склонялся на сторону боксеров, и укреплениями Тяньцзиня, уже захваченными ими. Чтобы спасти положение, которое могло стать безнадежным для всех заинтересованных в Китае держав, надо было быстро принять надлежащее решение и энергично его осуществить. Прежде всего надо было открыть себе путь через Таку, и потому А. предъявил его коменданту ультиматум о передаче европейцам нескольких фортов, господствовавших над входом в р. Пейхо. Когда же это требование было им отвергнуто, А. не побоялся взять на себя ответственность силой овладеть этими фортами и, склонив к тому адмиралов других иностранных эскадр, стоявших пред Таку, блистательно выполнил это в ночь с 3-го на 4-е июня 1900 г. Этот первый успех произвел большое моральное впечатление и на китайцев, почуявших в "рыжих дьяволах" грозную силу и решимость бороться, и на европейцев, растерявшихся было пред неожиданно налетевшей грозой "от стен недвижного Китая". Через день после взятия Таку, 6 июня, Государем Императором возложено было на А. главное руководство нашими военно-сухопут. и морскими силами, действовавшими в Печилийской провинции и в заливе того же названия. Возникало намерение объединить в лице А. все разноплеменные войска, действовавшие против боксеров. Так, военный министр писал А-ву 24 июля 1900 г.: "Государь Император, имея полное доверие к вашим высоким дарованиям, энергии и характеру, признает весьма желательным, чтобы войска других держав на Печилийском театре были подчинены вашему общему руководству... Предварительные переговоры об этом начаты в Петербурге..." Однако успехом они не увенчались, т. к. наше министерство иностр. дел признавало желательным, чтобы руководительство войсками разных наций, собранными в Печилийской провинции, принадлежало коллегиальному установлению с председателем, выбираемым по очереди. Но "война не конгресс" - и, конечно, на это никто не согласился. В результате восторжествовала Германия, и для руководства военными операциями в Китае вызван был из Берлина ее фельдмаршал Вальдерзее. Однако он прибыл на театр военных действий уже после взятия Пекина, т. е. тогда, когда кризис миновал, события шли к их логическому концу и восстание, подавленное в Тянь-цзине и Пекине, лишенное поддержки богдыхана и его правительства, постепенно гасло. События разыгрались быстрее, чем это можно было ожидать вначале, и этой спасительной быстротой они в значительной степени обязаны энергии А-ва, проявившего себя искусным дипломатом и решительным военачальником. После взятия Таку на очередь встало овладение Тянь-цзином. Посланный туда для спасения европейских концессий от разгрома наш 12-й Вост.-Сиб. стр. полк хотя и подоспел в Тянь-цзинь вовремя, но был там заперт сам полчищами боксеров и китайских регулярных войск, открыто примкнувших к восстанию. Нужна была быстрая энергичная выручка. Между тем среди союзников, стоявших под Тянь-цзином и не объединенных еще общим командованием, не было согласия, шли "местничество" и раздоры, лишавшие возможности планомерных действий. Тогда, в половине июня, под Тянь-цзин прибыл А. и, не имея никаких официальных полномочий, только силой своего нравственного авторитета сумел объединить контингента иностранных держав под своим начальством и добился соглашения для совместной атаки Тянь-цзина. Она была произведена на рассвете 30 июня, под руководством А-ва, который под огнем противника наблюдал за ходом боя с вала арсенала, и увенчалась успехом. Боксеры потеряли не только главный свой оплот в Печилийской провинции и хорошо оборудованную базу, но и моральный свой авторитет среди населения и регулярных войск. Со взятием Тянь-цзина путь на Пекин, для выручки посольств и подавления мятежа в его очаге, был открыт. И на долю А. выпали сложные заботы по подготовке этой экспедиции в сердце Китая. В ряду их была одна, весьма щекотливого свойства. Это - исправление и эксплуатация ж.-д. линии Тонгку - Тянь-цзинь. Сперва это дело было поручено советом адмиралов американ. капитану Вице, но у последнего не было для этого достаточно средств, и работа шла очень медленно. С прибытием нашей ж.-д. полуроты работа пошла быстро и велась исключительно нами. Однако англ. адм. Сеймур потребовал передачи этой дороги обратно ее прежней администрации из англичан и китайцев. Цель требования была ясна. Тот, кто владел дорогой, влиял самым решительным образом на ход военных операций и подготовку их. Англичане же все время добивались этого преобладающего влияния. А. с твердостью отклонил это требование, заявив, что в силу военных обстоятельств дорога должна быть в одних руках и у того, кто имеет больше средств для исправления, эксплуатации и охраны линии, т. е. в наших. Сеймур возражал, указывая, что англичане ожидают из Индии и войска, и инженеров, и специалистов. Так как те и другие могли прибыть не скоро, а наша ж.-д. полурота могла начать эксплуатацию дороги немедленно, то А. потребовал категорически, чтобы она была немедленно передана в наше ведение, без чего немыслимо безопасное и правильное движение поездов при массовой перевозке войск. На состоявшемся по этому вопросу совещании адмиралов Сеймур хотя и продолжал настаивать на своем прежнем требовании, но твердость поведения А. и сила его доводов были столь внушительны, что совещание решило передать всю линию до окончания военного времени в наше ведение. Принимая во внимание крайнее разнообразие в численности контингентов держав, действовавших в Китае, различие целей, преследуемых правительствами этих держав, трудность объединить начальство над случайно собранными здесь войсками и опасаясь, что движение на Пекин может служить сигналом к восстанию всей страны, А. считал эту операцию рискованной, осуществимой лишь при наличности 25-тысячн. корпуса с осадным парком и полагал весьма важным для наших интересов найти возможность войти в переговоры с пекинским пр-ством для прекращения смуты и избежания бесполезного кровопролития. К тому же он считал Манчжурский театр воен. действий более важным, чем Печилийский, т. к. на нем сосредоточивались непосредственно наши общие, а не случайные и частичные государственные интересы: укреплявшийся Порт-Артур, Кит.-Вост. ж. дорога, русские поселения и русское влияние в арендованном крае. Опасаясь за беззащитный еще П.-Артур и Манчжурию, он принял на свою ответственность две серьезных меры. Во-первых, после многих случаев проявления враждебных к нам чувств со стороны властей соседнего П.-Артуру города Цзинь-чжоу, опасаясь вредного влияния их на местное китайское население, А. упразднил автономию этого города, заняв его 14 июля русскими войсками, взорвав ворота города, переведя китайские власти в Артуре и начав укрепление Цзиньчжауской позиции. Во-вторых, для обеспечения спокойствия в Манчжурии он занял с боя Нью-Чжуан (Инкоу), бывший гнездом боксерского восстания, и ввел в нем русское управление. Донося об этом в СПб., А. сообщал, что "вынужденное и, может быть, преждевременное занятие Нью-Чжуана согласуется с нашими требованиями, ибо обеспечивает наш морской путь Порт-Артур - Нью-Чжуан, взамен ж. д., ставшей в последнее время не совсем надежной коммуникационной линией, вследствие постоянных разливов и производимых на нее покушений мятежников". Вообще А. зарекомендовал себя в этих чрезвычайных событиях искусным, настойчивым и твердым в достижении целей дипломатом, осторожным и дальновидным, но в то же время энергичным полководцем, не боявшимся ответственности за проявление инициативы. Между тем положение его было очень трудное. Хотя Высочайшей волею на него и было возложено главное руководство нашими воен. сухопут. и мор. силами, действовавшими на Печилийском театре войны, причем было выражено полное Монаршее доверие к его "высоким дарованиям, энергии и характеру", однако тогдашний воен. м-р генерал Куропаткин хотел играть роль главнокомандующего и из СПб., путем всеподданнейших докладов и личных от себя директив и указаний, все время вмешивался в руководство А-вым военными операциями. Так, во всеподданнейшем докладе 30 июня 1900 г. он признает "настоятельно необходимым определенно указать адм. А., что вверенные его командованию войска назначаются преимущественно для действий на главном в настоящее время Печилийском театре, с целью подготовки движения к Пекину и производства затем сего движения", и ходатайствует отправить А-ву заготовленную уже в этом смысле депешу. Вмешательство это доходило до таких мелочей, что А-ву из СПб. давались указания "безотлагательно выслать в Инкоу или иной пункт, по указанию инж. Гиршмана, 2 роты пехоты, два орудия... и взвод казаков" (депеша 14 июня, № 1678); "для взятия форта в Тянь-цзине и китайских батарей, а также для полного разгрома китайцев в окрестностях Тянь-цзина собрать силы не менее 12 батальонов, 3 батарей и части осадного парка с полевыми мортирами; приготовить штурмовые лестницы и материалы для перехода препятствий, особенно водяных рвов; необходимо дождаться саперов..." (депеша 29 июня, № 2105); "временное пребывание батальона в Бицзыво надо возможно сократить и притянуть этот батальон в гарнизон П.-Артура..." (депеша 21 июня, № 2966); укрепление Цзинь-чжауской позиции признается мерой преждевременной (депеша 28 июля, № 3312) и т. д. и т. д. Эти указания и советы были еще тем тягостны, что, будучи подаваемы издалека от театра войны, отличались неустойчивостью и часто опаздывали. Так, первоначально, под страхом возможности избиения европейцев в Пекине и все разраставшегося боксерского движения, с походом на Пекин очень спешили. А-ву приказано было главной своей задачей считать подготовку "к энергичному наступлению к Пекину" (депеша от 1 июля, № 2223). Потом в СПб. несколько успокоились, и 25 июля движение на Пекин разрешено было лишь до Янцуня, где надлежало заняться исправлением ж.-д. пути и ждать особого Высочайшего повеления и окончания периода дождей. Получив же донесение генерала Линевича, что погода отличная, что дух кит. войск подорван, что положение посольств в Пекине продолжает быть тяжелым и все начальники союз. войск стремятся к скорейшему их освобождению, генерал Куропаткин 2 августа представил всеподданнейший доклад о том, что "задержка движения к Пекину войск союзных государств при полной к тому возможности по состоянию погоды, состоянию дорог и, главное, по расстройству противника и только в видах ожидания приезда фельдм. Вальдерзее, представляется опасной", почему испрашивал разрешения предоставить генералу Линевичу, непосредственно начальствовавшему нашими войсками на Печилийском театре, свободу действий в зависимости от обстановки. Высочайшее соизволение на это было получено, и в этом смысле были посланы срочные депеши Линевичу и А-ву. Но они опоздали. Пекин был взят союзными войсками еще накануне этого всеподданнейшего доклада. А. хотя и считал движение на Пекин рискованным, как это сказано выше, но, получив указание считать своей первой задачей подготовку к энергичному движению к Пекину, свято его выполнил, и союзные войска уже 27 июля были в Хэ-си-у. "В отношении столь быстрого открытия действий, - доносил он в СПб. в тот самый день, 1 авг., когда получено им было приказание далее Ян-цуня не идти, - мною с самого начала уже неоднократно были даны генералу Линевичу указания принять все зависящие от него меры, чтобы побудить союзников отказаться от чрезмерной поспешности, но в то же время я не считал себя вправе выделять наш отряд из общего движения на Пекин, если таковое было решено большинством иностранных начальников..." Таким образом, и в этом случае А. действовал весьма тактично: осторожно, но с инициативой. То же самое произошло в отношении Инкоу. 3-го и 23-го июля А-ву было сообщено, что в направлении далее. Инкоу наших действий развивать в Манчжурии не следует и чтобы поэтому отряд генерала Флейшера до прихода подкреплений из Европ. России не уходил далее линии Инкоу - Дашичао (депеши № 2255 и 3037). Но последнее, конкретное указание было получено А-вым, когда движение Флейшера к Хайчену уже началось (депеша А-ва м-ру 30 июля, № 168); пришлось послать Флейшеру приказание приостановиться, если этот город им еще не занят. Между тем А. лично находил овладение Хайченом, находящимся всего лишь в 30 вер. от Дашичао, крайне необходимым (его депеша от 25 июля). Понятно, как при таких условиях было трудно А-ву руководить воен. действиями. Вероятно, в силу этого, закончив подготовку похода на Пекин и имея в виду, что командование Печилийским отрядом по Высочайшему повелению вверено "опытному боевому генералу" (Линевичу), А. полагал, что в дальнейшем его присутствии на Печилийском театре нет особой надобности, и просил о разрешении ему вернуться в П.-Артур. Так как это было предоставлено его "усмотрению" (депеша генерала Куропаткина от 27 июля), то А. остался в Печили и 7 сент. непосредственно руководил атакой фортов у Бейтана, устроенных в 15 вер. к северу от Таку и представлявших важную фланговую позицию китайцев по отношению к путям сообщения между Таку и Тянь-цзином. Этим и последующим затем занятием другого важного стратегич. пункта. Шанхай-Гуаня с ж.-д. линией того же наименования собственно и закончились действия наших и иностранных войск на Печилийском театре войны. Центр их тяжести перенесся в Манчжурию, где ими руководил генерал Гродеков. В воздаяние плодотворных трудов по Квантунской области и за отличное руководительство нашими войсками в тяжелую годину беспорядков в Китае, А. был назначен генерал-адъютантом к Его Императорскому Величеству (6 мая 1901 г.) и пожалован орденом Белого Орла с мечами (1 янв. 1901 г. - за Бейтан) и золотою, бриллиантами украшенною саблею, на которой Государь Император, при подписании грамоты на нее, изволил заменить надпись "За победы на Печилийском театре, 1900 г." словами: "Таку, Тяньцзин, Пекин, 1900 г.". В том же 1901 г. А-ву был пожалован президентом франц. республики - орден Поч. Легиона Большого Офицер. Креста, в 1902 г. - королем прусским, имп-ром германск. - орден Красного Орла 1 ст. с мечами, а королем Бельгийским - орд. Леопольда Болын. Офицер. Креста; в 1903 г. - королем итальянским - орд. св. Маврикия и Лазаря Больш. Креста, а имп-ром Кореи - орд. Тайкак, 1 степ. - 6-го апреля 1903 г. А. был произведен в адмиралы с оставлением в звании генерал-адъютанта, а 30 июля того же года - назначен наместником Его Императорского Величества на Д. Востоке, хотя в официально представленных им мнениях и заключениях на проекты управления областями Д. Востока он неоднократно и решительно высказывался против учреждения там наместничества и просил, в случае, если таковое будет учреждено, отозвать его с Д. Востока. На этом посту А. застала в 1904 г. рус.-японск. война, в которой ему пришлось играть страдательную роль, ибо общественное мнение России, не подготовленное к войне правящими сферами, возложило на него ответственность не только за ее возникновение, но и за нашу неподготовленность к ней, в качестве же главнокомандующего он оказался лишенным всей полноты власти в руководстве военными операциями, вследствие назначения ему "самостоятельного помощника" в лице генерала Куропаткина, занимавшего до тех пор пост воен. м-ра. В настоящее время, по документальным данным, роль А. в воен. событиях 1904 г. представляется в следующем виде. Когда в июле 1903 г. япон. пр-ство обратилось к нашему пр-ству с предложением пересмотреть существующие договоры наши как с Японией, так с Китаем и Кореей, и представило проект их изменений, направленный к созданию полного господства Японии в Корее и к вытеснению России не только из этой страны, но и из Манчжурии, А-ву, по Высочайшему повелению, поручено было, совместно с нашим тогдашним посланником в Токио, рассмотреть этот проект и составить проект русских ответных предложений для представления таковых на Высочайшее благовоззрение. Выполняя это поручение, А. исходил из следующих оснований: не допускать вмешательства Японии в манчжурские дела, обеспечить свободу плавания русских судов вдоль корейских берегов, воспрепятствовать образованию из корейской территории стратегической базы для враждебных против России действий Японии, во всем же остальном предоставить ей широкие права в Корее. Составленный на этих основаниях ответ нашего пр-ства, как известно, не удовлетворил Японию, и в окт. 1903 г. она представила второй проект соглашения, рассмотрение которого, по Высочайшему повелению, опять было поручено А-ву с указанием установить примирительную формулу, "отнюдь не отказываясь от основных наших требований". 5 ноября 1903 г. А. представил м-ру иностр. дел второй проект соглашения, причем высказал, что "необходимо теперь же остановиться на тех последствиях, которые могут произойти в случае отказа Японии принять наш проект". Основываясь на энергичной деятельности Японии в Пекине и Сеуле, направленной против России при сочувствии и поддержке Англии и Америки, а также принимая в расчет непрекращающиеся приготовления Японии к усилению ее боевой готовности, А. высказывал предположение, что неприятие Японией наших предложений может сопровождаться не только занятием Кореи, как предполагалось прежде, но и обращением к нам по манчжурскому вопросу в согласии с Китаем. Ввиду возможности такого исхода переговоров он предлагал замедлить передачу нашего проекта, "дабы иметь время привести в исполнение некоторые уже начатые мероприятия, направленные к усилению нашего военного положения на Д. Востоке, что, в свою очередь, окажет влияние на японскую притязательность". После некоторых изменений в СПб. проект был передан япон. пр-ству 20 ноября и, как предвидел А., не удовлетворил Японию, которая, не выжидая уже результатов дальнейших переговоров, перешла от слов к делу. 24 дек. 1903 г. А. телеграфировал в СПб. о целом ряде мероприятий японцев, несомненно свидетельствовавших об их намерениях занять Корею и установить над нею протекторат. Придавая этому готовившемуся событию значение большой и серьезной опасности для нас в военном отношении, А., "не с целью вызвать вооруженное столкновение, а исключительно в видах необходимой самообороны" предлагал принять ряд предохранительных мер, направленных к поддержанию равновесия в стратегическом положении сторон, нарушаемом оккупацией Кореи: или, 1-е, объявить мобилизацию в войсках Д. Востока и Сибири, ввести в Манчжурии военное положение для удержания страны в спокойствии, обеспечения целости Кит.-Вост. ж. д. и подготовки сосредоточения войск и занять войсками нижнее течение Ялу; или, 2-ое, довести до воен. состава и начать перевозку в Иркутск 2 арм. корпусов, предназначенных для усиления войск Д. В., одновременно с сим принять меры по подготовке мобилизации остальных подкреплений и объявить на военном положении Манчжурию и приморские крепости (П.Артур и Владивосток) для немедленного приведения последних в полную боевую готовность. В ответ на эти предложения А. получил 30 дек. 1903 г. через воен. м-ра следующие указания: с началом высадки японцев в Корее 1) объявить П.-Артур и Владивосток на военном положении; 2) приготовиться к мобилизации и 3) приготовить к выдвижению на корейскую границу отряды для прикрытия сосредоточения наших войск в Южн. Манчжурии. Вместе с тем ему указывалось принять все меры к тому, чтобы на корейской границе не произошло каких-либо столкновений, которые могли бы сделать войну неизбежной. В целях во что бы то ни стало избежать разрыва с Японией в СПб. решено было "насколько возможно продолжать обмен взглядов с токийским кабинетом", и посему через А. отправлен был в Токио третий по счету наш проект соглашения с Японией. Ознакомившись с ним, А. тотчас же, 20 янв. 1904 г., телеграфировал в СПб., что "непрекращающиеся военные приготовления Японии достигли уже почти крайнего предела, составляя для нас прямую угрозу", и потому "принятие самых решительных мер с нашей стороны для усиления боевой готовности войск на Д. Востоке не только необходимо в целях самообороны, но, может быть, послужит последним средством избежать войны, внушая Японии опасения за благоприятный для нее исход столкновения". Поэтому он полагал необходимым тотчас же объявить мобилизацию войск Д. В. и Сибири, подвезти войска к району сосредоточения и решительными действиями нашего флота воспротивиться высадке японских войск в Чемульпо. В ожидании скорого ответа на эти насущные запросы А. вывел порт-артурскую эскадру на внешний рейд, дабы по получении согласия на свои предложения, не теряя ни минуты, двинуть флот наш к берегам Кореи. Однако ответ на них адм. А. получил из СПб. лишь 27 января, когда японцы начали уже военные действия и бомбардировали П.-Артур; 24-го же янв. им была получена из министерства иностр. дел депеша лишь с извещением о разрыве дипломатич. сношений с Японией. Не содержа никаких практических, реальных указаний, как надлежит трактовать этот факт и что следует делать, депеша говорила лишь о том, что ответственность за последствия, могущие произойти от перерыва дипломат. сношений, остается на Японии. При таких условиях и имея в виду ясно выраженное Государем горячее желание Его "избавить Россию от ужасов войны", адм. А. лишен был возможности что-либо предпринять и должен был проявить крайнюю осторожность в своих действиях, чтобы посылкой эскадры к Корейским берегам не повести к вооруженному столкновению с Японией, которого в СПб. избегали до самого последнего момента. Такое отношение А. к депеше министерства иностр. дел, полученной им 25 янв., нашло себе затем подтверждение в правит. сообщении о разрыве дипломат. сношений, успокоительно заявлявшем, что таковой не означает еще начала войны. В общем роль А. в ходе переговоров с Японией ограничилась лишь совещательным участием его в них и ролью передаточной инстанции дипломатических бумаг, которыми наше министерство иностр. дел обменивалось с своим представителем в Токио и с токийским кабинетом. По существу же представления, сделанные А-м в СПб., проникнуты были духом твердого, энергичного отпора притязаниям Японии на Манчжурию, деятельной военной подготовки к возможным с ее стороны агрессивным действиям и к захвату в них инициативы. Вера в благоприятное "разрешение кризиса", царившая в СПб., сделала также то, что все мероприятия по усилению нашего военного положения на Д. Востоке осуществлялись крайне экономно, не спеша, без сознания их крайней необходимости и неотложности. Имея в виду неравенство в условиях мобилизации России и Японии и тревожное положение политич. дел уже летом 1903 г., адм. А. считал необходимым иметь всегда под рукой не менее 50 т. войск и для этого сформировать новых 44 батальона пехоты, соответственно сему увеличить количество кавалерии и артиллерии, усилить гарнизон П.-Артура, приблизить войска к району сосредоточения армии и придать им новую, "стратегическую организацию". Но уже на совещаниях, происходивших в П.-Артуре в июне 1903 г., под председательством воен. м-ра, г.-а. Куропаткина, все эти пожелания подверглись сокращению: вместо 44 батальонов предположено было сформировать лишь 22, а формирование особого Квантунского арм. корпуса признано было и вовсе ненужным. В октябре же 1903 г. адм. А-ву предложено было отказаться от одного из 2 арм. корпусов, предназначенных к перевозке в Манчжурию в случае войны, а когда он на это не согласился, то число формируемых батальонов было сокращено с 22 до 18, формирование 9 В.-Сиб. стр. бригады предположено было сделать путем выделения батальонов из состава других В.-Сиб. стр. бригад и отложено до весны 1904 г. Сокращены были также испрашивавшиеся А-вым кредиты; вместо 12 милл. руб. единовременно и 17 милл. в течение 5 лет, Особое Совещание под председательством гр. Сольского признало более целесообразным "Предусмотреть потребности воен. ведомства лишь на ближайшее время" и потому ассигновало на усиление обороны Д. Востока на истекавший 1903 и предстоявший 1904 гг. сверхсметным кредитом - по 3 милл. руб., а на 1905 г. - 6 милл. руб. Несмотря на все тревожные для мира признаки, А-ву только в первых числах января 1904 г. разрешено было расходовать этот 3-милл. кредит... Такое же отношение встречали в СПб. и требования А. относительно усиления боевой готовности Тихоокеанской эскадры. Еще за два года до войны начальник ее доносил об огромном некомплекте в личном составе эскадры, но последний так и не был пополнен к началу войны; пополнение некомплекта снарядов к орудиям эскадры производилось крайне медленно и несообразно положению вещей. С огромной канцелярской волокитой производилось создание на месте средств, необходимых для починки судов. Так, в течение 3 лет не мог быть утвержден в СПб. план устройства порта в П.-Артуре, и он переходил из одной финансовой или технической комиссии в другую, между тем как в Дальнем порт вырос быстро и министерство финансов не пожалело на него денежных затрат. К постройке сухого дока в П.-Артуре можно было приступить лишь в начале 1903 г., и также после неоднократных напоминаний и ходатайств. По соображениям экономическим для эскадры было введено положение т. н. "вооруженного резерва", сократившее кредиты на плавание и практическую стрельбу. Таким образом, нося громкий и ответственный титул "Наместника Его Императорского Величества на Д. Востоке", А., в действительности, вследствие междуведомственной розни трех министерств, имевших непосредственное отношение к делам далекой окраины, и бюрократической централизации управления ею, лишен был и в этом отношении реальной полноты власти. Высочайшим указом Прав. Сенату, данным 28 янв. 1904 г., адм. А. предоставлены были "для объединения действий военно-сухопутных и морских сил, сосредоточиваемых на Д. Востоке", права главнокомандующего армиями и флотом, а 12 февр. последовало назначение к-щим Манчжурской армией г.-а. Куропаткина, как "самостоятельного и ответственного начальника". Создалось двоевластие, пагубность которого увеличивалась тем, что, обладая разными темпераментами, главнокомандующий и к-щий армией разно смотрели на характер ведения войны. А. с самого начала ее заявил себя сторонником активного образа действий и стремился захватить инициативу их. Так, когда генерал Линевич, вр. командовавший Манчжурской армией до приезда генерала Куропаткина, опасаясь лишиться конницы, остановил движение конного отряда генерала Мищенко в глубь Кореи и отвел его к Ялу, А., не разделяя этих опасений и узнав о потере соприкосновения с противником, приказал Линевичу немедленно двинуть конный отряд вперед и предписал ему более решительный образ действий. Но с прибытием к армии генерала Куропаткина отряд был снова отведен назад. В то время как к-щий армией предписывал генералу Засуличу всеми мерами избегать решительного боя на Ялу и вообще не считать возможным, да и нужным, противодействовать высадке японских армий на Квантун, находя, что "чем дальше проникнут японцы в Манчжурию, тем лучше", А. признавал необходимым решительно им в этом противодействовать. Далее, сильно озабочиваясь участью П.-Артура, покинутого им только в силу Высочайшего повеления и в самый последний момент свободн. сообщения крепости с внешним миром, А. еще 8 мая, до взятия японцами цзиньчжоуской позиции, указывал генералу Курвпаткину, что "наступила минута для решительных действий" в целях спасения крепости. Его настойчивые домогательства их завершились, наконец, тем, что генерал Куропаткин двинул к югу отряд генерала бар. Штакельберга, но со значительной потерей времени и не в том составе, как это было ему предписано А-вым (32 батальона вместо 48). Наступление велось не энергично и закончилось у Вафангоу, где армия Оку нанесла отряду генерала Ш. поражение 1-го и 2-го июня. Неудача эта не поколебала, однако, наступательных тенденций А., и он уже 7-го числа того же месяца предложил генералу Куропаткину перейти в наступление против армии Куроки и 12-го числа повторил это предложение. К-щий Манчжурской армией ответил на эти предложения уклончиво и в наступление не перешел. Инициатива действий снова осталась в руках марш. Ойямы, который, начав 11-го июня общее всеми японскими армиями наступление к Ляоляну, уже к 15-му числу оттеснил наши отряды за Феншуйлинский хребет, хорошо укрывший от нас расположение противника, группировку его сил и его передвижения. Считая, что единственным выходом из этого опасного положения было вернуть себе инициативу действий немедленным переходом в наступление и что для этого мы имеет достаточные силы (131 батальон), А. 28 июня в третий раз предложил генералу Куропаткину, не ожидая нападения с востока, самому атаковать Куроки. К-щий армией и на этот раз отклонил его предложение, считая силы свои слишком слабыми. Между тем Куроки 6 июля занял Сихеян и, открыв себе так. обр. путь к Мукдену, в обход Ляолянских позиций, еще более ухудшил положение нашей армии. Тогда, для убеждения генерала Куропаткина в необходимости перейти к активному образу действий, А. вызвал его 7 июля в Мукден на совещание, в результате которого было решено, удерживая наши позиции против армий Оку и Нодзу (т.-е. Дашичао), начать наступление против Куроки. Однако и это решение не было приведено Куропаткиным в исполнение. Отправившись в расположение войск Восточной группы, чтобы лично руководить ими в наступлении, генерал Куропаткин не только не перешел в таковое, но в то же самое время, после победоносной обороны войсками южной группы позиций у Дашичао, приказал таковые очистить, вопреки мнению А., признававшего необходимым во что бы то ни стало удерживать за нами Дашичао-Инкоу. Все дальнейшие настояния А., чтобы решение, принятое совместно на совещании 7 июля, было выполнено, не достигли цели, и генерал Куропаткин отводил наши войска с одной позиции на другую к Ляоляну. Считая при таких условиях невозможным нести долее ответственность за наши неуспехи, А. стал просить о сложении с него обязанностей главнокомандующего. 12 окт. 1904 г. последовал на его имя Высочайший рескрипт следующего содержания: "Евгений Иванович! С сожалением уступая настойчивым просьбам вашим об освобождении вас от обязанностей главнокомандующего вооруженными силами Моими на Дальнем Востоке, Я выражаю вам Мою искреннюю признательность за все ваши многосложные труды по формированию войсковых частей наместничества, по сосредоточению их в районе военных действий и за высшее руководство вооруженными силами на Дальнем Востоке в тяжелый начальный период войны. Пребываю к вам неизменно благосклонный и благодарный Николай". 12 ноября того же года на имя А. последовал новый всемилостивейший рескрипт, в котором деятельность его и личные боевые заслуги получили следующую высокомилостивую оценку: "Евгений Иванович. Освободив вас, согласно вашему желанию, от обязанностей главнокомандующего сухопутными и морскими вооруженными силами, действующими против Японии, Я с удовольствием вспоминаю заслуги ваши на Дальнем Востоке, как во время китайских событий в 1900 г., так и при настоящих военных действиях с Японией, причем вы своей благоразумной деятельностью вполне оправдали Мое к вам доверие. После несчастного случая с броненосцем "Петропавловск", на котором погиб командовавший флотом вице-адмирал Макаров, вы, вступив, по Моему повелению, в непосредственное командование флотом Тихого океана, проявили свойственные вам энергию и распорядительность, отбивая многократные атаки неприятеля брандерами и миноносцами, направленные преимущественно на заграждение выхода из Порт-Артура. Высоко ценя ваши боевые заслуги и в изъявление искренней моей признательности, жалую вас кавалером Императорского ордена Нашего Святого Великомученика и Победоносца Георгия третьей степени, коего знаки при сем препровождая, пребываю к вам навсегда неизменно благосклонный и искренне благодарный Николай". Среди своих подчиненных А. пользовался большим уважением и авторитетом - за твердость воли, огромную трудоспособность, прямоту характера, большой государственный ум и ясное понимание сложной политической и стратегической обстановки. К сожалению, все эти положительные качества его были парализованы тем распределением власти на театре войны, которое очевидец событий ее, бар. Теттау, назвал в своих воспоминаниях "своеобразным и не вполне ясным". Русская печать, отмечая в свое время оставление А-вым своего высокого поста, справедливо назвала его "безмолвною жертвой несчастно сложившихся обстоятельств". Справедливо, со своей точки зрения, ценили А. и японцы, чувствуя в нем, видимо, большую моральную силу и зная об его наступательных тенденциях. Состоявший при японской армии английск. воен. агентом сэр Ян Гамильтон занес в свою "записную книжку штабного офицера" характерное наблюдение: "Японцы ненавидят Алексеева от всей души, но, насколько я мог заметить, видимо, скорее любят Куропаткина". - 8 июня 1905 г. состоялось упразднение Наместничества на Д. Востоке, и 13 июня того же года А. был назначен членом Государственного Совета с увольнением от должности наместника и с оставлением в звании генерал-адъютанта. (Полный послуж. список; "Материалы для описания воен. действий в Китае в 1900-1901 гг.", изданные воен.-учен. арх. Глав. штаба; бар. Теттау "18 месяцев в Манчжурии с русск. войсками", перевод с немецкого генерального шт. полковника Грулева; сэр Я. Гамильтон "Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны", перев. с английск., генерального шт. кап. Семенова (т. I) и Ю. Лазаревича (т. II); В. А. Апушкин , "Русско-японская война" 1904-1905 гг., изд. т-ва "Образование", 1910 г.)
Ув. в отст . 21.04.1917. В честь А . назван пол-в в Японском море . Награжден всеми Рос . орденами до ордена св . Владимира 1 ст . включительно , а также иностранными . Умер 27 мая 1917 г . в Ялте , там же и похоронен .
Лит.: СВЭ , 2 изд . Т . 2. С . 108. Список генерал-адъютантам , генерал-майорам Свиты Его Величества по старшинству , СПб . 1916. С . 14.
{Воен. энц.}
Алексеев, Евгений Иванович
(1843-1909) - внебрачный сын Александра II, адмирал, наместник Николая II на Дальнем Востоке (с 1903). Был там орудием Безобразова (см.) и его группы, которая выделила дальневосточное наместничество из-под власти общерусского правительства для того, чтобы облегчить себе проведение своих авантюристских планов. Своей политикой А. много способствовал разрыву России с Японией в 1904. С началом войны А. был назначен главнокомандующим всеми войсками и флотом, но никаких военных способностей не обнаружил и только мешал фактическому главнокомандующему Куропаткину. После ряда военных неудач А. был отозван (начало 1905) с Дальнего Востока. В дальнейшем никакой роли не играл.
Большой Энциклопедический словарь
Алексеев, Евгений Иванович, адмирал, член государственного совета. Родился в 1843 году. С 1886 по 1891 год командовал крейсером Адмирал Корнилов; в 1891 году сопровождал Наследника Цесаревича в его поездке по Востоку; с 1892 по 1895 год помощник … Биографический словарь
- (11.5.1843 ‒ 1918), русский адмирал (1903), генерал адъютант (1901). Окончил Морской корпус (1863). С 1892 помощник начальника Главного морского штаба. В 1895‒97 командовал эскадрой Тихого океана, с 1897 старший флагман Черноморской флотской… … Большая советская энциклопедия
Алексеев, Евгений Иванович - АЛЕКСЕЕВ Евгений Иванович (1843 1918), военачальник, адмирал (1903). С 1899 главный начальник и командующий войсками Квантунской области и российскими морскими силами Тихого океана, участвовал в подавлении Ихэтуаньского восстания в Китае. В 1903… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Алексеев. Портрет адмирала Е. И. Алексеева. Першаков, Александр Федорович, Конец 19 в. Государственный Эрмитаж (Санкт Петербург) … Википедия
- (1843 1918), российский военный и государственный деятель, адмирал (1903), генерал адъютант (1901). В 1885 1897 начальник Тихоокеанской эскадры. С 1899 главный начальник и командующий войсками Квантунской области и командующий морскими силами… … Энциклопедический словарь
Алексеев, Евгений Иванович - АЛЕКСЕ/ЕВ Евгений Иванович (1843 1918) российский воен. и гос. деятель, адмирал (1903), генерал адъютант (1901). В 60 70 х гг. совершил четыре кругосветных плавания. Окончил Морской шляхетный кадетский корпус (1863). В 1895 1897 гг. начальник… … Морской биографический словарь Подробнее
Контр-адмирал Алексеев Евгений Иванович.
(13.05.1843 - 27.05.1917) - российский военный и государственный деятель, на службе с 1860 г., окончил Морской кадетский корпус,в связи с окончанием оного в 1863 году произведен в гардемарины Морского кадетского корпуса, в чин мичмана - 1865 г. Участвовал в ряде дальних плаваний, совершил три кругосветных похода. С 1886 капитан 1 ранга, командир крейсера "Адмирал Корнилов", на котором совершил третье кругосветное плавание. Участвовал в кругосветном плавании корвета "Варяг" (1863-1867). После 2 лет службы на берегу ходил в плавания на клиперах "Яхонт" (1869-71) и "Жемчуг" (1872-73), фрегате "Князь Пожарский" (1873-75) Балтийского флота. В 1869-1877 гг. плавал на русских кораблях в Средиземном море и Атлантическом океане. В 1878-1883 гг. капитан-лейтенант Е.И. Алексеев командир крейсера "Африка", который в 1880-1883 гг. совершил кругосветное плавание. Военно-морской агент во Франции (1883-1888). В 1886 г. капитан 1-го ранга Алексеев принял под свое командование крейсер "Адмирал Корнилов"; с производством в чин контр-адмирала в 1892 г. стал помощником начальника Главного морского штаба. В 1895-1897 гг. - начальник эскадры Тихого океана, в 1898 г. - командир Практической эскадры. В 1897 году произведён в вице-адмиралы и назначен старшим флагманом Черноморской флотской дивизии. С августа 1899 был главным начальником и командующим войсками Квантунской области и морскими силами Тихого океана, с 1903 - наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке. В 1900 участвовал в подавлении Ихэтуаньского восстания в Китае, руководил взятием Дагу и Таньзиня. 28 января 1904 года был назначен главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке, после гибели адмирала С. О. Макарова до 22 марта непосредственно командовал Тихоокеанским флотом. После поражения на реке Шахе отозван с занимаемой им должности главнокомандующего: 12 октября 1904, он уступил место главнокомандующего генералу Куропаткину. Поданная просьба Алексеева об освобождении его от должности главкома в октябре 1904 была удовлетворена, с оставлением наместником на Дальнем Востоке. Участвовал в подавлении Ихэтуаньского восстания, за что награждён орденом Белого Орла с мечами, золотой саблей с бриллиантами, в 1901 году пожалован в генерал-адъютанты Свиты Его Императорского Величества. С 16.04.1903 года адмирал. С 1905 г. был членом Государственного совета и Адмиралтейств-Совета. С апреля 1917 в отставке. Был награжден орденами Св. Георгия 3-й степени (1904), Владимира 4-й степени с бантом, 3-й степени, Станислава 1-й степени, Анны 1-й степени, Белого Орла с мечами, Св. Владимира 1-й степени, Алесандра Невского, бриллиантовым знаком Александра Невского. Имел Золотую саблю, украшенную бриллиантами, с надписью "Таку, Тянь-Цзинь, Пекин 1900", а также 15 иностранных орденов.
В 1896 г. экипаж крейсера "Дмирий Донской" назвал именем начальника эскадры полуостров (ныне Менхебандо) на побережье Японского моря в Корее. Внебрачный сын императора Александра II. Умер в Ялте.
Алексеев Владимир Николаевич - (1912, с. Кимильтей, ныне Зиминского района Иркутской области - 24 июля 1999, Москва) - советский военачальник, адмирал (6 ноября 1970), Герой Советского Союза (5 ноября 1944), 1-й заместитель начальника Главного штаба ВМФ (июнь 1965 - октябрь 1975), лауреат Государственной премии СССР (1980) за участие в создании фундаментального научного труда - «Атласа океанов».
Биография
Родился 8 сентября 1912 года в селе Кимильтей ныне Нижнеудинского района Иркутской области в семье служащего. В 1927-1929 годах ходил учеником матроса на шхуне торгового флота "Галатея" на Чёрном море, затем учился. В 1932 году окончил судостроительное отделение Ленинградского морского техникума, был помощником капитана теплохода "КИМ".
Отец
Отец Алексеев Николай Александрович (1873-1972) - деятель революционного движения в России, врач-революционер, один из первых организаторов советского здравоохранения в Сибири, Герой Социалистического Труда (16.11.1963).
Начало службы
С октября 1933 года служил в Рабоче-Крестьянском Красном Флоте СССР (РККФ) . В 1935 году окончил штурманский сектор Высших специальных курсов командного состава РККФ. С февраля 1935 года служил на Тихоокеанском флоте, сначала был командиром штурманского сектора подводной лодки "Щ-122", с сентября 1935 года - штурман дивизиона подводных лодок, с с ноября 1935 года - штурман 2-го дивизиона торпедных катеров, с июня 1936 года - штурман дивизиона 3-й бригады кораблей Тихоокеанского флота.
В августе 1938 года был уволен из РККФ и арестован по ложному обвинению в участии в контрреволюционной организации. В январе 1939 года освобожден.
С мая 1939 года - командир звена торпедных катеров в 3-й бригаде кораблей Тихоокеанского флота, с декабря 1939 года - командир отряда бронекатеров флота, с ноября 1940 по январь 1942 года - начальник штаба дивизиона бронекатеров Тихоокеанского флота, затем убыл на учёбу. Член ВКП(б)/КПСС с 1941 года.
В январе 1944 года окончил Военно-морскую академию имени К.Е. Ворошилова.
Великая Отечественная война
В апреле 1944 года назначен начальником отделения в разведотделе штаба Северного флота, но обратился к командованию с просьбой перевести его на командную работу в боевые части флота. С мая 1944 года командовал 3-м дивизионом бригады торпедных катеров Северного флота. Провёл ряд успешных боёв с конвоями противника. Особо отличился в октябре 1944 года в ходе Петсамо-Киркенесской операции.
Петсамо-Киркенесская операция
21 октября 1944 года торпедные катера под командованием капитана 2-го ранга Алексеева, капитана 3-го ранга Фёдорова и капитан-лейтенанта Ефимова решительно разгромили вражеский конвой в Перс-фьорде. Оба транспорта, бывшие в составе конвоя были потоплены торпедами с предельно коротких дистанций, после чего советские катера без потерь возвратились на базу Пумманки. За время боевых действий моряки-североморцы под командованием капитана Алексеева потопил 17 вражеских кораблей.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими оккупантами, капитану 2-го ранга Алексееву Владимиру Николаевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» .
После победы в Великой Отечественной войне, участвовал в Параде Победы в Москве 24 июня 1945 года.
Послевоенная служба
После войны В.Н. Алексеев продолжал службу в ВМФ СССР. В январе 1951 года ему было присвоено воинское звание контр-адмирала, в 1962 году - вице-адмирала. Спустя еще 8 лет Владимир Николаевич был удостоен звания адмирала. В апреле 1945 года стал начальник штаба бригады торпедных катеров Северного флота(СФ). С апреля 1947 года - командир Охраны водного района в Архангельске Беломорского морского оборонительного района. С сентября 1947 по июль 1951 года - командир бригады торпедных катеров СФ, с июля 1951 по февраль 1952 года - командир 51-й дивизии торпедных катеров СФ. В 1953 году он окончил Высшую военную академию имени К.Е. Ворошилова (Военная академия Генерального штаба).
В декабре 1953-ноябре 1956 годов - командир Лиепайской Военно-морской базы 4-го ВМФ, в марте - апреле 1956 года - командир отряда из 4-х тральщиков в походе с Балтийского моря в Египет, где корабли были переданы в ВМС этой страны. С ноября 1956 по сентябрь 1957 года - старший преподаватель кафедры оперативного искусства военно-морского факультета Военной академии Генерального штаба.
В сентябре 1957 года - июле 1962 года - начальник штаба дважды Краснознамённого Балтийского флота. С октября 1962-го по ноябрь 1963 года - старший преподаватель кафедры оперативного искусства военно-морского факультета Военной академии Генерального штаба.
С ноября 1963 года по ноябрь 1965 года - помощник представителя Главного командования Объединёнными вооружёнными силами стран - участниц Варшавского договора по ВМФ в Румынской армии.
В декабре 1965 года - июне 1967 года - заместитель начальника Главного штаба ВМФ по организационным вопросам; с июня 1967 по октябрь 1975 года - первый заместитель начальника Главного штаба Военно-Морского флота СССР.
Также Владимиру Николаевичу приходилось выполнять разные дипломатические поручения, возглавлять военные делегации, представлять нашу страну на различных конференциях и совещаниях. От имени правительства СССР адмирал Алексеев в 1973 году в Вашингтоне подписал протокол к соглашению между СССР и США о предотвращении инцидентов в открытом море и воздушном пространстве.
В декабре 1975 года - сентябре 1986 года - стал консультантом Военной Академии Генерального штаба Вооружённых Сил СССР имени К.Е. Ворошилова. С сентября 1986 года адмирал Алексеев - в запасе.
Жил в городе-герое Москве. Умер 24 июля 1999 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве (участок 7).
Высшие воинские звания
- Контр-адмирал (27.01.1951).
- Вице-адмирал (27.04.1962).
- Адмирал (6.11.1970).
Награды
Награды СССР
- Герой Советского Союза (1944)
- Орден Ленина (5.11.1944)
- Орден Октябрьской Революции (1974)
- Пять орденов Красного Знамени (10.07.1944, 21.07.1944, 2.11.1944, 1953, ...)
- Два ордена Отечественной войны 1-й степени (16.08.1945, 11.03.1985)
- Орден Красной Звезды (1948)
- Орден "За службу Родине в Вооружённых Силах СССР" 3-й степени (1975)
- Медаль «За боевые заслуги» (3.11.1944)
- Медаль «За оборону Советского Заполярья» (1945)
Иностранные награды
- Орден Республики (Египет, 1956),
- Командорский крест ордена "Возрождение Польши" (ПНР, 1962)
- Орден Государственного Знамени 2-й степени (КНДР, 1970)
- Орден "За заслуги перед Отечеством" в золоте (ГДР, 1985)
Лауреат Государственной премии СССР (1980) за участие в создании фундаментального научного труда - «Атласа океанов».
Увековечивание памяти (памятники, места и т.п. названные именем героя и т.п.)
- В родном селе Кимильтей установлена мемориальная доска
- В Иркутске именем Алексеева назван переулок
Литература и источники информации
- Герасименко Д.Я., и др. Славен героями Северный флот. Мурманск, 1982
- Герои огненных лет. Книга 1. М.: Московский рабочий, 1975
- Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь. Т.1. – М., 1987.
- Лурье В.М. Адмиралы и генералы ВМФ СССР: 1946-1960. – Москва, 2007.
- Пигарев Д.Т. На торпедных катерах. - М.: Воениздат, 1963
- Сорокожердьев В.В. Они сражались в Заполярье. - Мурманск, 2007.